Ровно в восемь утра в дежурном журнале появилась надпись «Эксплуатацию объектов выдачи авиа ГСМ запрещаю. Старший техник ГСМ Царев Е.В.», а на каждом раздаточном пистолете, на каждом, предварительно перекрытом, вентиле, на дужках навесного замка на дверях электрощитовой висели на медной проволоке черные пластмассовые пломбы.

– И что теперь мне делать? – спросила Егора заправщица.

– Работать. Здесь Ваше рабочее место. Когда закончится смена, как всегда поедете домой. Или если Вас руководство с этого объекта переведет.

– Так, а что мне говорить? Я даже представить себе не могу, что сейчас начнется.

– Правду. Говорите всегда только правду. Скажите, что техник запретил заправку в виду несоответствия её технического состояния требованиям безопасности.

Действия Егора вызвали моментальную взрывную реакцию по всему поселку.

На оперативном уровне стали срочно решать, что делать и перераспределять время и направление вылетов и перевозок. В поселке осталась лишь одна незакрытая заправочная площадка, принадлежащая геофизической экспедиции.

Егор, понимая, что нельзя полностью перекрывать кислород, заблаговременно провел на ней все необходимые технические мероприятия.

Среди вертолетов установилась очередь на заправку, бухгалтерия обеих экспедиций начали судорожно решать вопросы по взаиморасчетам. Телефоны руководства нефтегазоразведывательной экспедиции раскалились докрасна от звонков в разные инстанции, от начальника аэропорта до управления гсм, включая различные комитеты: партийные, комсомольские, профсоюзные. Кругом направлялись письма и телеграммы с требованием прекратить произвол, грозящий срыву государственного плана, принять меры против самоуправства и так далее.

Первым делом, когда Егор пришел в аэропорт, он направился на доклад к начальнику аэропорта.

– Товарищ начальник аэропорта, разрешите …

– Ты что творишь, сопляк, – перебил его вскочивший со своего кресла Аникеев, – Ты совсем ничего уже не понимаешь. Все, доигрался! Пеняй на себя.

В этот момент на столе начальника аэропорта зазвонил телефон. Он резко поднял трубку. Лицо его моментально изменилось. Он вытянулся по стойке смирно и стал судорожно пытаться застегнуть верхнюю пуговку рубашки.

В такое шоковое состояние Аникеева ввел звонок из управления гражданской авиации, головной структуры, в подчинении которой находились все авиаотряды области, в том числе и авиаотряд к которому был приписан вверенный ему аэропорт:

– Александр Иванович, здравствуйте! Меня зовут Леонид Ильич! Я являюсь заместителем начальника территориального управления гражданской авиации по общим вопросам. Мы получили и проанализировали докладную Вашего сотрудника Царева. Действительно, есть ряд вопросов, на которые давно уже необходимо обратить особенное внимание. Да, мы абсолютно с Вами согласны, что бесконтрольные действия и безоглядное следование требованием и желаниям заказчика может привести к катастрофе. Вы очень остро заметили, что все приказы в авиации написаны кровью. Благодарим Вас за активизацию действий по обеспечению безопасности полетов. Для координации дальнейших действий завтра к Вам вылетает начальник управления ГСМ Царев Юрий Николаевич.

Аникеев положил трубку и молча сел в кресло. Он ничего не мог понять, что происходит. Он не знал, что несколько дней назад в территориальное управление гражданской авиации на имя начальника управления ушло письмо, в котором Егор во всех возможных красках расписывал заслуги начальника аэропорта в обеспечении безопасности полетов. Писал о том, что начальник аэропорта поставил перед ним, Егором, задачу приложить все усилия для обеспечения надлежащего уровня содержания и эксплуатации подконтрольных ему объектов, вплоть до запрещения эксплуатации заправки. А далее в письме Егор писал следующее: «Являясь для меня непреклонным авторитетом, Александр Иванович дал мне четкое направление для дальнейших действий. Мне никогда не забыть его слова о том, что все руководящие документы в авиации написаны кровью, и он не допустит, что бы по нашей вине появлялись новые приказы».