– Сколько же можно тебе твердить и тыкать тебя носом, чтоб ты, наконец, пошла в церковь и положила двенадцать земных поклонов перед Господом! За себя и за всю свою неверующую семью!
Я проснулась. Сон был такой силы, что я вышла на кухню, упала на колени и стала молиться за себя и за свою неверующую семью. Но особого облегчения не наступало – ведь я была некрещёной.
Надо было помочь отцу! Но как?
В тот момент я и вспомнила, как поднималась по ступенькам туда, откуда шёл свет.
«Нам не дано предугадать» не только то, как отзовётся наше слово, но и то, как отзовутся в нас какие-то действия, чувства, эмоции, пережитые в почти забытые времена детства.
И я пошла креститься, не совсем ещё понимая, что делаю. Не по каким-то особым знаниям, а чтобы положить эти двенадцать поклонов – именно в церкви.
Что и сделала, когда осталась в церкви одна. После крещения. И правда полегчало чуть-чуть. Картина страшного сна меня оставила.
Понятие же об основах веры и воцерковление пришли значительно позднее. Но это – совсем другие истории…
Валентина Калачёва
Дочка Снегурочки
Детство у меня было волшебное. Доказать?
Вот спорим, что вы Новый год встречали всего раз в году, затаив дыхание, предвкушая нечто неожиданное и оригинальное, нечто такое, что случается редко и во что иногда даже не верится?
А для меня это событие напоминало праздничный конвейер. Если прибегнуть к математической точности, то Новый год я отмечала пятьдесят один раз. С 25 декабря по 10 января, три раза в сутки. И всё потому, что со Снегурочкой меня связывали родственные отношения. Мало того – я от неё родилась!
Моя мама зимой всегда была Снегурочкой! Ну и если вы в состоянии проделать нехитрую операцию «один плюс один», то догадаетесь, что Дед Мороз приходился мне прадедом. Имея такой завидный блат, не мудрено провести Новый год в шоколаде. По уши. Но об этом чуть позже.
Дело в том, что моя мама служила в театре. Актрисой. Хотя нет, в детстве я полагала, что она трудилась в раю. Вот вспомните, чем занимались на работе ваши родители, когда вы были маленькими? Правильно, они там скучали. Тратили время на всякую ерунду. Писали бумаги, листали книги без картинок, с серьёзным лицом вели скучные разговоры… Фасовали, чинили, строили, хмурились, шили, учили, повышали голос, чертили, писали, нервничали, всплескивали руками с криком «Отчёт! Горит отчёт!»…
А моя мама играла в куклы! Ну что? Здорово? То-то. У неё их было столько, что хватило бы на целый игрушечный магазин. Там были марионетки, тростевые, перчаточные, пальчиковые и ростовые куклы, и все они умели говорить, петь, смеяться и плакать… Вот такая славная работа была у моей мамы! Мечта, а не работа. И эта мечта не заканчивалась. Ведь когда мы сидели дома, мне тоже никогда с ней не было скучно.
Все сказки мне читались по ролям, все рассказы и стихи декламировались в лицах. Так что я точно знаю, как звонко пела Красная Шапочка и как заразительно смеялся Карлсон. Вы об этом только догадывались, а я знала наверняка. Мама мне открыла эту тайну. Вот так.
В общем, каждую зиму мама моя снегурила не на страх, а на совесть. Три «ёлки» в день. На завтрак. На обед. И на ужин. И вместе с ней я водила хороводы, пела песни, встречала Деда Мороза и, главное, получала подарки, которые укладывались Дедушке в мешок в соответствии с проданными билетами, но… Кто-то из детей заболевал, кто-то уезжал, кому-то мешали «прийти на ёлку» какие-нибудь жизненные обстоятельства. Поэтому невостребованные сокровища из мешка доставались «правнучке», т. е. мне.
Жила я… Чтобы все так жили! Я всё время становилась владелицей бессчетного числа пластмассовых самолётиков, корабликов, зайчиков, мишек, машинок и, конечно же, конфет. Шоколадных.