– А где Всеволод? – беспардонно поинтересовалась Маринка.

– Ему тоже надо поправить прическу, – иронично отозвался Аркадий. – Давайте выпьем.

Пока мы ходили, на столе появился небольшой графинчик, как я предполагала, с коньяком и новая бутылка «Шато де Берн». Рюмки наших кавалеров были наполнены, Аркадий налил вина Маринке и плеснул немного в мой почти полный бокал. К этому моменту подтянулся и Всеволод.

– За что будем пить? – он обвел глазами всех сидящих за столом и поднял свою рюмку.

– Конечно, за женщин, – лукаво улыбнулся Аркадий и, коснувшись своей рюмкой наших с Маринкой бокалов, сделал небольшой глоток.

Его лицо исказила гримаса боли, рот скривился, глаза затуманились. Он судорожно поднес одну руку к подбородку, второй попытался опереться о стол, но не удержался и стал заваливаться в сторону Всеволода, и, наверное, упал бы, если бы тот вовремя не поддержал его.

– Помогите, – заверещала Маринка, вскакивая со стула.

Десятки пар глаз с немым вопросом и интересом повернулись в нашу сторону. Всеволод усадил Аркадия на стуле, но, видно, дело было плохо. Глаза Аркадия закатились, руки безвольно повисли вдоль тела.

Как-то раз мне довелось видеть смерть человека от большой дозы стрихнина. Признаки были похожими, только тогда у молодого человека, которому сыпанули в бокал шампанского смертельную дозу, еще выступила на губах пена.

Я выхватила из сумочки сотовый и, набрав «ноль три», назвала ресторан.

– Отравление, – сказала я в трубку, – похоже на стрихнин.

Троица в малиновых пиджаках тоже наблюдала за происходящим за нашим столом, но наблюдала недолго. Как только я спрятала трубку в сумку, они дружно поднялись и направились к выходу.

– Что, – мерзко усмехнулся тот из них, который неудачно пытался пригласить меня на танец, – папашка, наверное, съел чего-нибудь.

– Пошел отсюда! – заорала на них Маринка, вытаращив глаза. – Ублюдок.

– Че ты сказала? – остановился было «малиновый пиджак», но приятели утянули его за собой.

– Айда, Кастрюля, не видишь, дама не в себе, – ухмыльнулся здоровяк с длинным лицом, на котором, кажется, навсегда застыло выражение полудебильного удивления.

– Давай, давай, вали отсюда, – агрессивно и насмешливо крикнула вдогонку им Маринка.

Всеволод попытался успокоить ее, дотронувшись до рукава ее, то есть, моего ажурного жакета.

Минут через пять подъехала «Скорая». Доктор, мужчина лет сорока с бородкой на круглом румяном лице, поднял Аркадию веки и внимательно осмотрел глаза.

Рядом с нами собралась уже приличная толпа. Здесь был и охранник, и официант, который нас обслуживал, вышел и директор ресторана – коротышка с совершенно лысой головой и большим животом. Из-за его плеча выглядывал шеф-повар в громадном накрахмаленном колпаке.

– Помогите отнести его в машину, – попросил доктор, глядя на директора.

– Цыбин, – проворковал директор, уставив свой палец-сардельку на охранника, – и ты Серж, – его палец переместился на официанта, – быстро. Чего вы стоите?

– Носилки в машине, – сказал доктор, расстегивая Аркадию верхние пуговицы на сорочке и принялся щупать пульс на его запястье. – Кто звонил на станцию? – доктор посмотрел на Маринку.

– Вот она, Бойкова, – Маринка кивнула в мою сторону.

– Что с ним? – обеспокоенно спросила я.

– Похоже, что вы были правы, – доктор пожевал губами и отпустил руку Аркадия, – это стрихнин. Хорошо, что не слишком большая доза. Промоем вашего мужа – будет как новенький.

«Это не мой муж», – собиралась я опровергнуть его предположение, но в это время подоспели носилки, и Аркадия положили на них и понесли к машине.

– Ох ты, господи, – воскликнул замерший в растерянности Всеволод, – нужно же пальто его забрать!