К обеду мужчины действительно возвращаются и сразу накидываются на еду. Я довольна. Смогла угодить.

После обеда Виктор идёт покемарить в бане, а Тихон осматривает свой дом и бросает на меня хмурый взгляд.

– Зачем сама под потолком лазала?

– Я осторожно, – улыбаюсь ему.

Подходит ко мне, головой качая.

– Не нужно было самой, – роняет глухо, – меня проси в другой раз.

– Тихон, – твёрдо отрезаю, – я не белоручка. Не привыкла помощи ждать в обычных бытовых делах. Что же я с занавесками совладать не смогу?

– Ты не белоручка, – кивает согласно, – но у нас иначе к женщинам относятся.

Слышу в его словах недосказанное: чем у нас, мусульман. Знаю, что имеет в виду. Мне и приятно, и нет. Не знала я такой заботы никогда. Не знала, что так бывает. Дядюшка в доме был господином, а мы ему угождали.

– Привыкай, – продолжает, – что теперь у тебя есть помощник. И не вздумай сама без меня на табурет вставать.

– Хорошо, – губы сами по себе в улыбку растягиваются.

Взгляд мужчины смягчается. Тянет меня к своей груди. Руками огромными обхватывает. И кажется, захотел бы, руки просто сжать может и переломить меня. Вот так легко. Такая мощь ощущается под обычной хлопковой кофтой. Но я чувствую иначе – верю ему. И сколько силы сокрыто в его руках, столько защиты он мне может предложить. И мне спокойно. Кто же в здравом уме против такого богатыря пойдёт?

Его рука скользит по моему подбородку, вынуждает поднять взгляд. В его глазах столько сокрыто, но и словно всё напоказ. Смотрит своим пронизывающим взглядом. Насквозь. Что аж дыхание перехватывает.

Я дрожу в его руках.

– Не бойся, – шепчет мужчина. – Я не причиню тебе зла.

Я знаю. Я не боюсь. Моё тело реагирует странно на эту близость. Пылает. Тянется к нему.

Подаюсь вперёд. Взгляд мужчины темнеет. Опасным становится. Желаниями полным. Подхватывает меня под бёдра и на талии устраивает. Вынуждает обхватить ногами своё мощное тело. Так, что подол платья к талии поднимается. Так, что сердцевиной горячей ощущаю его длину.

Теперь моё лицо над ним возвышается. Склоняюсь медленно. Почти не дышу. Он терпеливо ждёт. Обвожу самым кончиком языка контур его губ. Очерчиваю. Дыхание Тихона сбивается.

– Если ты меня поцелуешь, – говорит с усмешкой, – не смогу удержаться. Запущу руку в твои трусики и буду ласкать, как захочу. Я прямо извёлся весь. Больше суток не слышал твоих стонов.

Я краснею от его слов. Незамысловатым движением Тихон меня прижимает к себе. Ближе притягивает. Словно насаживает на свою твёрдую плоть. Трёт моей жаждущей ласки влажностью о свои штаны. Знает, где надавить и когда нужно.

– Но и если не поцелуешь, – продолжает, – найду как приятно сделать. Всё равно услышу, чего хочу.

Смотрит хитро. Изучает на моём лице смятение. Гадает, чего выберу.

– Тебе решать сегодня, – поддразнивает.

Он.

Смотрю в её глаза. Ресницы дрожат, отбрасывая тени на скулы. Трепыхаются. Вижу в её взгляде предвкушение. Знаю, чего хочет. Того, что я хочу ей дать.

Меня заводит эта маленькая игра. Доводит до безумия. Не давать ей ни малейшего шанса для отказа. Взять то, чего хочу. До боли. До судорог.

Хочу услышать протяжно своё имя. В сладком стоне удовольствия. Слетающем с её губ.

Не доведёт до добра. Не выдержу. Но не могу её не касаться. Хочу утонуть в её море. Хочу сорвать все замки. Распечатать все двери. Её тело – моё чистилище. Подводит к самому большому греху.

В моих силах сделать её роскошной женщиной. Обучить принимать удовольствие во всей красе. Не довольствоваться малым. А потом – жизнь покажет. Уйдёт или останется.

И для этого мне не обязательно срывать девственную печать с её цветка. Пока.