Хэнк открыл папку с делом и заговорил:

– Все вы знаете Сверчка. Много лет вы читали его листовки, некоторые из вас даже переписывали их от руки и передавали другим.

Ропот раздался со всех сторон, но Командор поднял вверх руку, призывая к тишине.

– Сегодня разговор не о вас. Сегодня мы говорим о нем. – Хэнк махнул рукой в сторону арестованного. – Этот человек многие годы живет среди нас, ест нашу еду, укрывается под крышей теплого дома, пользуется всеми нашими благами и одновременно… плюет нам в лицо, называя Конфедерацию зверем, уничтожающим личность. Если он имел в виду ту лицемерную личность, которой является он сам, то таких предателей не только можно, но и нужно уничтожать. Им нет места в нашем обществе, среди людей, верных законам и принципам. Им нет места среди нас, готовых отрезать собственную голову ради общего блага страны. Сегодня вы увидите, как этот человек – Иван Дамиров – понесет свое наказание. Не за листовки, не за свободу выражения своего мнения, как он говорил на допросе, а за предательство страны, которая все эти годы оберегала его, давала ему кров и пищу. – Командор захлопнул папку и махнул рукой сержанту, стоявшему рядом со Сверчком.

Юноша с силой поднял старика на ноги и повернул его лицом к молчаливой толпе. Достав из кобуры пистолет, сержант приставил его к виску мужчины, и среди тишины раздался гулкий выстрел. Сверчок еще какое-то время простоял на ногах, а затем обрушился вниз, подобно ленте, сложился у ног солдата.

Толпа ухнула.

– Конфедерация заботится о нас! – громкий лозунг прозвучал со всех сторон, объединивший голоса военных, сотрудников Департамента и жителей города.

– Конфедерация заботится о нас! – вторили голоса.

– Конфедерация заботится о нас!

И мгновение спустя на площади вновь повисла гнетущая тишина. Лишь где-то вдалеке слышалась сирена приближающейся неотложки.

Гейт вбежал в корпус военного училища и остановился. Оправляя форму, стал рассматривать агитационные плакаты на стенах, выкрашенных грязно-синей краской. Медленно он пошел по коридору, стараясь отдышаться и ступать как можно тише, чтобы не мешать идущим в классах занятиям.

– Разрешите на пару слов Лали? – спросил Гейт, касаясь пальцами кепи, приветствуя вышедшего на стук лейтенанта.

Девушка удивлено выглянула из класса:

– Что ты здесь делаешь?

– У тебя много еще уроков сегодня?

– Два, а что?

– Давай сбежим?! – Гейт заговорщически улыбнулся.

– С ума сошел что ли! – Лали покрепче закрыла дверь, чтобы учитель не мог их услышать.

– Ребята в колледже рассказывали, что можно пробраться на дамбу через потайную дырку в заборе. Мы скоро пойдем туда. Пошли с нами? – Гейт умоляюще посмотрел на девушку, отчего та засмеялась.

– Какой ты все-таки дурак. Иди с ними сам, а мне учиться надо!

Но в ответ Гейт скорчил такую забавную гримасу, что девушка вновь невольно рассмеялась.

– Ладно. Урок закончится через 10 минут. Встретимся за воротами.

Гейт улыбнулся и также тихо пошел обратно.

Выйдя за ограду колледжа, компания рванула по улице в сторону окраины.

– Если нас поймают, нам попадет, – сказал полноватый светловолосый парень, запыхавшийся от быстрого бега.

– Да, точно влетит! – добавил другой, радостно смеясь.

– Там можно купаться круглый год. Мне брат рассказывал.

– Конечно можно, там же горячая вода вытекает из труб. Главное, в воронку не попасть, а то засосет.

Лали была самой младшей в компании, поэтому просто помалкивала, держась рядом с Гейтом.

Оказавшись на окраине города, они остановились у невысокого забора из колючей проволоки, за которым раньше располагался городской пляж. Но пляж давно закрыли и построили небольшую дамбу для сбора и отстоя воды, чтобы после дождя река не выходила из берегов и не затапливала город. Позже сюда подвели трубы для слива горячей водопроводной воды, отчего даже зимой вода у дамбы не замерзала. Вдалеке у контрольно-пропускного пункта стояли двое военных, следивших за порядком на вверенной им территории.