Слушатели очень любили Сергея Довлатова[198], работавшего внештатным сотрудником в нью-йоркском отделении РС с 1980 по 1990 год, нравились его легкая и ироничная манера повествования, выразительный голос. У микрофона РС Сергей Довлатов прочитал некоторые свои книги. РС «выручило» Довлатова, дало ему аудиторию, причем такую аудиторию, в которой «мог быть воспринят не только его текст, но и его голос»[199]. На эту подготовленную радиоаудиторию легли его пришедшие в 1990-х годах в Россию книги. Сам Довлатов признавался: «Как все говоруны, я повторяю свои рассказы тысячекратно, и в процессе рассказываний лишнее удаляется, ненужные детали убираются…»[200]. Александр Генис однажды заметил, что в отличие от других писателей-эмигрантов, Довлатова «перестройка не вернула, а ввела в русскую литературу»[201]. Коллеги Довлатова говорили, что радио отвечало акустической природе дарования писателя. Он выпускал предложение только тогда, когда оно «безупречно звучало». В этом ему помогал сам язык, который Бродский называл «гуттаперчевым». Александр Генис: «…Прелесть русской речи – в ее свободе. Лишенная жесткого порядка слов, она вибрирует микроскопическими инверсиями. Так, стоя на месте, как музыка Дебюсси или пробка на волнах, язык передает не мысль, а голос. Довлатов не меньше поэтов ценил способность звука сохранять то, что теряет письмо. Сергею всегда казалось важным не что было сказано, а кто говорил. Истину ему заменяла личность. Голос был его почерком. Поэтому, снисходительно относясь к “Свободе”, Сергей заявлял, что если б и разбогател, не оставил бы микрофона»[202]. С начала 1980-х годов выступления Сергея Довлатова у микрофона РС стали регулярными. Довлатов скорее реалист, чем модернист, его нельзя назвать сатириком, но на примере его публицистического творчества можно рассуждать о тех новых эстетических формах, которые предлагались РС советскому слушателю. Прежде всего это безупречная форма насмешки над своей судьбой и над самим собой.

В программе «Писатели у микрофона» также участвовали Владимир Максимов и Юз Алешковский. Владимир Максимов был вынужден уехать из Союза в 1974 году, первое же интервью, данное на Западе, было предназначено для Свободы. 15 лет он возглавлял журнал «Континент» и был регулярным участником передач парижского отделения РС в конце 1970–1980-х годов. В одном из интервью Максимов сказал, что «отъезд для него был не вызовом, а уходом от безнадежности»[203]. Юз Алешковский эмигрировал из СССР в 1979 году. У микрофона Свободы читал свои книги; выступает на РС с 1980-х годов и по сей день.

Регулярными с конца 1970-х годов становятся выступления у микрофона РС правозащитницы, публициста Людмилы Алексеевой[204]. Она сотрудничает с РС с 1977 года, является редактором и ведущей передач о правозащитном движении в России и странах СНГ. Правозащитной деятельностью Алексеева начала заниматься с середины 1950-х годов, принимала участие в создании «Хроники текущих событий», член-основатель Московской Хельсинкской группы. Эмигрировав в США в 1977 году, стала зарубежным представителем Хельсинкской группы. РС, по собственному признанию, Алексеева начала слушать в середине 1950-х годов. Среди своих самых интересных встреч на РС Алексеева вспоминает встречу в нью-йоркском бюро с Сергеем Довлатовым и встречи в Италии с Александром Галичем. В интервью автору Людмила Алексеева рассказала о своем первом выступлении на РС в Вене, в день приезда в эмиграцию: «Тогда можно было эмигрировать только по израильской визе. Хотя ни я, ни муж не евреи, но мне мой друг устроил так, что мы выехали по израильским визам, как будто я его двоюродная сестра. Путь лежал так: Вена, там встречает организация, которая отправляет в Израиль, а кто не хочет – остается и отправляется в Америку. Мы приехали в Вену, это было 22 февраля 1977 года. Мы еще были в аэропорту, по радио говорят: “Frau Alexeeva, Frau Alexeeva…”. Дальше я не понимаю, потому что по-немецки. Я попросила кого-то перевести, мне объяснили, что “вас ждут журналисты… Если вы не хотите встретиться с журналистами, то полицейский проведет вас мимо них через другой вход”. – “Нет, я хочу встретиться с журналистами, потому, что я выезжала, как зарубежный представитель Московской Хельсинкской группы…”