И этот шепот возбуждал до жути. Стащив с себя джинсы, осторожно уложил ее на край кровати и провел рукой по влажной коже. Девушка меня хотела также сильно, как я ее. Резким движением колена раздвинул ее бедра. Инга громко взвизгнула и прижалась ко мне податливым телом.

Двигались синхронно, словно это не было впервые. Она с готовностью принимала каждую ласку. Я целовал ее смуглую кожу, словно голодный зверь. Инга впилась ногтями в мою спину, оставляя отметины.

Я взлетел высоко, закатив глаза, и излился в нее. Но она не была против. Скорее наоборот. Сильнее прижималась и все громче вскрикивала.

– Теперь твой папа меня убьет, – тихо засмеялась, лежа рядом с красивой брюнеткой.

Инга положила голову на мою грудь и слегка прикусила кожу на шее.

– Не убьет, но жениться заставит.

Единственное, что сильно удивило, что Инга уже была далеко не девственницей. А это странно для дочери армянина. Проглядел Самвел дочурку. Но мне было все равно. Я и не надеялся стать ее первым и единственным. Но верил в то, что это навсегда. Я действительно любил ее. До дрожи. До боли. До сумасшествия.

Уходя, поцеловал в пухлые губы и, обхватив затылок, прижал к себе.

– Не провожай. Я имею в виду в армию. Не нужно, ладно? Я тебе напишу, как только устроюсь.

– Договорились, – девушка тихо заплакала. – Ты береги себя, Димочка. Я буду ждать.

Через неделю я уже был в воинской части. Бритая голова. Солдатская форма и кирзовые сапоги. Вот тебе и Мореходка.

Но хуже всего было даже не это. Каждую ночь до призыва мне снился Витек с ножом в руках, и я не знал, как избавиться от чувства вины. Но если бы мне снова пришлось пойти в этот дом в тот вечер, я поступил бы точно также.

Самвел Геворгович выполнил данное обещание. Именно так я стал рядовым в элитной воинской части ВДВ.

На самом деле я все-таки рассчитывал на то, что Инга проводит меня, но этого не произошло. Девушка не пришла, и проводов мне не устраивали. Собрав сумку, я просто прибыл на призывной пункт. Но и это не было так хреново, как то, что родители перестали со мной общаться.

Я отлично понимал, что убил человека, но не думал, что таким образом стану изгоем в собственной семье.

Отец намеренно избегал встреч со мной, а мать всегда и во всем слушалась его. Он никогда ее не бил, но был довольно строг со всеми. Даже Рая побаивалась его жесткого тяжелого взгляда.

И если быть до конца откровенным, то я был рад пусть и неполной, но свободе.

В части я познакомился с разными ребятами. Кто-то был нормальным, а многие быковали, пытаясь втянуть меня в драку. Но после Вити я не хотел влезать вообще никуда. Так я впервые столкнулся с понятием дедовщины.

Однажды вечером, после нехилого марш-броска, я прихватил с собой полотенце и мыло, решив искупаться перед сном. Но там меня уже поджидали «деды».

Стоит добавить, что тут всем сразу давали прозвища, и именно здесь я стал Поляком.

– Слышь, Поляк, – один из сержантов, крупный паренек из города, закурил и бросил на пол свою зажигалку. – Подними!

– С какого перепугу? – я улыбнулся, подходя к замызганной раковине. – Ты бросил, ты и поднимай.

– Ты че лошара? – вперед вышел еще один парень, похожий на крысу. – Берега попутал? Было велено поднять! Исполнять, мать твою!

– А ты мать мою не тронь, – понимая, что драки не миновать, ответил и умыл лицо ледяной водой.

Парень подошел сзади и ударил в спину. Я схватился за раковину и сжал ее так сильно, что побелели костяшки пальцев.

– Поднимай, – как уж на сковородке, крутился рядом скользкий тип по прозвищу Тушкан.

– Не-а, – я обернулся, сложив руки на груди. – Свою позицию я высказал.