– Нет, Ева не такая, – покачал головой Артур и запнулся, увидев меня, замершую на пороге.

Наталью Ивановну я нашла в туалете, она стояла у зеркала и плакала, аккуратно, стараясь не размазать макияж. Я замерла у распахнутой настежь двери. Решив, что мама Артура хочет побыть одна, я вернулась в гостиную. Наталья Ивановна вышла через несколько минут, преобразившись, словно не она только что рыдала навзрыд. Сев рядом, она взяла меня за руку.

– Слышала, ты решила бросить сцену? – спросила она.

– Я… Меня уволили, – уклончиво ответила я.

– Ага, меня тоже, – хмыкнула Наталья Ивановна. – Прихожу как-то на работу, а мне говорят: вы уволены. Какая распространённая ситуация, не правда ли?

По её взгляду мне показалось, что она хотела добавить что-то еще, но тут в гостиной появился Руслан Борисович.

– Нам пора домой, – жёстко сказал он.

Позже, когда родители сели в автомобиль, Артур, стоя на крыльце, сообщил мне:

– Извини мою маму за эту выходку. Она больна. Отец всю жизнь с ней мучается, но не бросает, потому что любит. И я тебя люблю. Точно так же.

Артур пришёл ко мне через час после того, как, проводив его родителей, я поднялась в комнату для гостей. Я долго стояла под душем, переваривая увиденное и услышанное. Сегодня передо мной чуточку приподнялась завеса тайны семьи Гравицких. В день нашего знакомства с Русланом Борисовичем и Натальей Ивановной я не заметила ничего подозрительного, а потом мы почти не пересекались. И вот сегодня…

Из головы не шли слова мамы Артура: «Прихожу как-то на работу, а мне говорят: вы уволены. Какая распространённая ситуация, не правда ли?» Жаль, мне не удалось расспросить её поподробнее, но ко мне уже приходило понимание: за этой простой фразой стояло слишком много душевной боли.

Я сушила волосы, когда дверь отворилась, и Артур перешагнул порог спальни и направился ко мне. Приблизившись вплотную, он забрал у меня полотенце, отвёл в сторону мокрую прядь и лёгкими прикосновениями погладил по щеке. Его рука скользнула за спину и опустилась на талию, прижимая меня к торсу.

Внутри всё застыло. Нет. Я не могла вот так, словно ничего и не было, снова лечь с ним в постель. Артур покрывал поцелуями моё лицо, а я вдыхала до боли знакомый аромат парфюма и взволнованно пыталась придумать повод отказаться от близости. Он, будто почувствовав моё настроение, отстранился и спросил:

– Всё в порядке?

– Д… да, – выдавила я, но поняла, что не смогу себя пересилить: – Нет, извини. – Он отпустил меня, и я отошла к окну. – Прости… Дело не в тебе… – Я солгала, конечно же, дело было в нём, вот только могла ли я сказать об этом хозяину жизни? Я внезапно поняла, что боюсь его. Боюсь этого высокого, красивого мужчину с идеальными манерами и выражением лёгкого презрения на лице. Боюсь до чёртиков. И меня выворачивает от его запаха. – Слишком многое навалилось на меня в эти дни.

– Конечно, – кивнул он. – Тебе нужно время, чтобы прийти в себя, да и сегодняшний вечер мог оказаться лучше. Мне жаль, что тебе пришлось стать свидетельницей такой неприглядной сцены. Я не стану настаивать. До свадьбы.

Пожелав приятных снов, Артур вышел, а я сползла на пол и просидела так несколько часов, стараясь собрать мысли в кучу. Утром, когда я спустилась к завтраку, он уже уехал в офис, и Любовь Васильевна передала, что при желании я могу отправиться по магазинам и прикупить себе что-нибудь. Для этой цели мне даже выделили водителя и охранника. Ещё никогда я с такой поспешностью не глотала овсяную кашу с тостами и кофе, давясь и обжигаясь. Я была уверена, что это мой шанс! Но моим надеждам не суждено было сбыться. Телохранитель не отходил от меня ни на шаг. Он будто прилип ко мне, таскался за мной по всем бутикам, стоял около примерочной, ждал у туалета. Увы, ни в туалете, ни в примерочных не оказалось запасного выхода, и мне пришлось вернуться в особняк.