До работы рукой подать, станцию из окна видно, но все равно минут на десять опоздал.

Пятиминутка. О, это целое искусство погружать человека в дерьмо, особенно при всех. Но, к счастью, заведующий отделением это дело не любил и крайне редко этим занимался.

– А вот и герой нашего времени прибежал, – улыбнулся Георгий Станиславович, – поздравляю, на тебя еще одна жалоба.

– Такого-то сентября мой ребенок почувствовал себя плохо. Я вызвала скорую. Приехал небритый бугай, не разулся, не одел бахилы…

«Не надел,» – мысленно поправил жалобщицу Дима…

– Затем, осмотрев ребенка, напрочь отказался делать укол от температуры, обозвав меня и мою мать дурами и идиотками. Пригрозил, что, если мы не перестанем вызывать скорую по всякой ерунде, он натравит на нас органы опеки. А мы платим налоги, причем исправно. У нас у всех есть полюсы…

«Ага, северный и южный,» – по привычке продолжил поправлять Антипов

– … обязательного медицинского страхования. Мы обратились за помощью, а получили хамство.

Прошу уволить нерадивого работника. Что скажешь? – у заведующего загорелись глаза.

– Увольняйте, Георгий Станиславович, – с улыбкой, опустив голову сказал Димка. Все, кто был на пятиминутке заржали в голос.

– Меня тоже уволили позавчера, – сказал доктор Омельков, – за то, что отказался из запоя выводить.

– Мы уже по тридцать раз уволены, а все уйти не можем, – сказал кто-то на задних рядах.

– Че там было-то? – спросил заведующий.

– Да, что, приехал, там дитя лет десять, ну температура 38, в легких чисто, менингеальных7 нет, миндалины тоже чистые. Говорю им, чтоб дали парацетамола, раскрыли и поили. Мать с бабушкой заладили как попугаи: «Укол, укол, укол, укол, укол». Я спокойно объясняю, что, до тридцати восьми с половиной можно вообще не снижать, анамнез позволяет, но если вы такие боязливые, то дайте парацетамол. Те галдят, не слыша ничего вокруг: «Укол, укол, укол, укол, укол». А потом мать говорит: «Фу-у-у, ну и дурака прислали».

А я в ответ говорю: «Ну как у нас в России делается? Умных к умным, а меня к вам!» Немая сцена. Ну я и ушел под шумок, точнее под тишину.

Ржач в кабинете достиг апогея. Одни заливались смехом, другие уже держались за животы, а один из фельдшеров даже икать начал от смеха.

– Да-а-а-а, – протянул заведующий, – оригинально и не агрессивно. И где ты таких фраз нахватался?

– Ну, эта история длинная. Если кратко, то батя мой произносил ее, когда меня еще и в планах не было, правда в другой отрасли.

– В общем напиши объяснительную, а потом кури… Кстати все распишитесь на бумажке, что работа с вами проведена, и никто больше так никому говорить не будет.

Собрание было закончено, и начальник вышел из кабинета. Все, как обычно, поперлись в курилку.

– Привет, Дарья, все спокойно? Бдите? – спросил Дима, проходя мимо аквариума.

– Нормально, сейчас одна из восьмерок поедет, а пока тьфу-тьфу-тьфу, чтоб не сглазить.

Дима вдруг почувствовал резкую головную боль как бы из вне… Небольшая вспышка… И тут же все прошло.

«Двойка, поехали,» – прокричал на всю станцию селектор.

Антипов пошел в курилку. Ржач стоял неимоверный. Саня Горлов рассказывал, как снимал психа с полувагона:

– И вот он кидается в нас и прохожих щебенкой, приехали «ППСники», два тонких сотрудника. Получили камнем по башке, да по корпусу, сели злые в машину. Минут через двадцать, приезжают «гэзэшники» с щитами, прикрываются, залезли, связали и спустили к нам.

«Двенадцатая, пятерка, восьмерка, срочно,» – спустил всех на землю селектор.

– ДТП, трое пострадавших, один из них ребенок, пяти лет примерно, – сказала Даша, диспетчер.