Впрочем, едва аромат свежеиспечённой сдобы достиг ноздрей, аппетит и в самом деле проснулся. Когда узница почти утолила голод, священнослужитель неспешно заговорил:

– Поскольку основным обвинением в твоём деле было убийство офицера королевской гвардии, а он, как выясняется, жив и быстро идёт на поправку усилиями своей наречённой, – глаза бедной пленницы увлажнились при этих словах, и кусок больше не лез в горло, что, видимо, вызвало некоторое удовлетворение мучителя, – так вот, в связи с этими обстоятельствами я попросил суд пересмотреть дело, дополнив свидетельствами жертвы, едва та будет в состоянии дать показания.

– Мой Гожо! – радостно воскликнула заключённая, вскакивая; лицо озарила счастливая улыбка. – Значит, он придёт, он спасёт меня!.. Я знала, знала!

– На твоём месте я бы так не радовался, красавица, – поморщился Михель, глаза которого сверкнули яростью, выдавая сильное волнение и гнев. – Это я заступился за тебя, но вряд ли похотливый солдафон сделает то же самое. В лучшем случае выдумает что-нибудь на тему того, как его околдовали, коварно обольстили и заманили, а потом пытались убить – это не поможет тебе спастись от казни. Хотя, полагаю, Лайош предпочтёт вовсе не появляться в суде, а в письменной форме подтвердить все обвинения. Понимаешь, дитя, если подобный скандал вскроется, это может самым печальным образом сказаться на помолвке. А породниться с богатым семейством Штефан ему сейчас совершенно необходимо: Гожо из рода заклинателей драконов – нищий, не привыкший, однако, отказывать себе в выпивке и развлечениях, так что удачный брак – единственный способ быстро поправить прискорбное финансовое положение.

– Лжёшь, презренный святоша, ты всё лжёшь!.. – в совершеннейшем отчаянии прокричала Рада, пытаясь убедить саму себя, что не верит ни единому слову; зарыдав, она в исступлении набросилась на посетителя.

Ослабевшая после потрясений, пыток и заточения, бедняжка не представляла для гостя ни малейшей опасности. Провокация достигла цели: душевная боль заставила юную и страстную бродяжку совершить необдуманный поступок. Буша невольно провёл параллель между этой вспышкой и его ударом кинжалом – что ж, пусть и она узнает жгучую пытку ревностью!

Без всяких усилий перехватив изящную кисть, потерявшую былую ловкость за дни страданий, холода и голода, а потом и вторую, священник быстро развернул извивающуюся узницу и слегка заломил руки. Приглушённо всхлипнув и инстинктивно нагнувшись, Рада замерла, чувствуя, как каждая попытка пошевелиться отзывается в вывернутых плечах болью. Внезапно пленница ощутила прикосновение к запястьям чего-то шершавого; миг спустя осознав, что проклятый священник намерен её связать, объятая паникой Рада вновь затрепыхалась. Напрасно: новая боль, не сильная, но продолжавшаяся до тех пор, пока узница покорно не затихла, лишь вынудила склониться ещё ниже.

– Теперь можешь кидаться на меня, сколько угодно, – заключил мучитель, отпуская руки жертвы.

– Мерзавец, – всхлипнула та, разворачиваясь и с ненавистью глядя в неподвижное лицо со сверкающими неприкрытым вожделением, расширенными зрачками.

– Да, – Михель порывисто притянул извивающееся тело безуспешно пытающейся высвободить руки узницы, крепко обняв за талию и нежно касаясь щеки. – А ещё похотливое животное – так ты меня вчера, кажется, назвала?.. Всё правда, девушка, так и есть. Но это ты сделала меня таким, ты разбудила необоримую тягу к греху!

Чуть откинув голову Рады впившейся в тёмные волосы рукой, визитёр припал горящими губами к трепетной шейке, спустился до ключиц, нежно прикусил мочку уха…