Груочь Макдуфф глядела на мать. «Она изнемогла от частых родов. О, я не позволю, чтобы меня постигла та же участь! – подумала Груочь. – Пусть Йэн Фергюсон и дальше продолжает плодить ублюдков с местными девками. Мне до этого не будет никакого дела, ведь я буду его законной супругой и мой сын от Макдуффа унаследует все, что они у нас украли, к тому же и все, чем сами владеют. Я буду покладистой и мягкой, но буду рожать лишь тех детей, которых изберу сама. Джеми Макдуфф будет моим любовником. И если это мое дитя умрет, то мой Джеми подарит мне еще одного… Если же вдруг родится дитя от Фергюсона, я сделаю все, чтобы оно не выжило. Никто и ничто не помешает Макдуффам получить назад все, что им принадлежало, и завладеть много большим!»

Сестра Груочь была бы поражена выражением прелестного личика девушки. Сорча Макдуфф хорошо воспитала свою любезную дочь. И пусть она умирает, пусть не проживет и двух дней, но Груочь не обманет ее ожиданий!

Риган, покинув замок, ушла к озеру. Вода всегда действовала на нее успокаивающе, но сегодня даже водная гладь не принесла ей желанного покоя. То, что за годы безрадостного детства в ее душе не накопилась горечь, было чудом и лишним доказательством торжества человеческого духа. Она не знала любви, доброты – и никогда по ним не тосковала.

Риган прекрасно усвоила, что Груочь – наследница, что Груочь – любимица, а она, нелюбимая и нежеланная, непременно станет монахиней. Но в замке Бен-Макдуи не было священника – последний исчез, когда ей исполнилось всего пять. Она мало знала о вере, если веровала вообще… Она слышала разнообразные объяснения уготованной ей участи. Но все они были не особенно убедительны.

Она не желала жить в окружении тихих женщин. Они будут только и делать, что молиться. Мужчин там вообще не будет. Но все же, зная свою судьбу, она готова была принести Богу, в которого и не очень-то верила, обеты чистоты, нищеты и послушания перед лицом всех монахинь, перед аббатисой… Риган глубоко вздохнула. Ложь была под запретом, но, дабы спасти сестру свою Груочь, она готова была на самый страшный грех. Ведь монахини поголовно должны быть девственницами, а вот она не будет – после того как займет место сестры на брачном ложе. Ну а если она этого не сделает, Йэн Фергюсон сразу поймет, что невеста его еще раньше утратила девственную чистоту. А Макфергюс, как и говорила мать, убьет Груочь, не раздумывая ни секунды. Риган прекрасно знала историю их рождения и то, как старуха Бриди спасла им обеим жизнь, заверив, что девочки не представляют никакой опасности.

Риган снова вздохнула, наклонилась и подняла с земли плоский камушек. Потом прицелилась и умело запустила его так, что он запрыгал по воде. Она медленно брела вдоль берега, обдумывая свое будущее… Риган ни разу еще не удалялась больше чем на милю или две от замка Бен-Макдуи – ни разу в жизни. А монастырь, в который ее отошлют, находится на другом краю Аллоа, на далеком побережье Стретчклайда. Она никогда больше не увидит ни замка Бен-Макдуи, ни своей сестры… Слезы наворачивались на глаза. Невзирая на очевидную разницу в их положении, Груочь всегда любила сестру. Что же до других, то лишь Сорча могла различить близняшек, посему все прочие были с ней весьма любезны, никогда не будучи уверены, кто перед ними – любимица Груочь или отверженная Риган. Теперь же на ее долю остаются лишь воспоминания…

Капля дождя упала ей на щеку. Взглянув вверх, Риган увидела, что в небе над горами собираются весенние тучки. Она поспешила домой, где нашла Груочь, сидящую у огня.

– Ты уже послала за Макфергюсом? – спросила сестру Риган. – Ему надо бы узнать о рождении Малькольма и о состоянии нашей матери.