Предложение обрадовало, я поспешила в том направлении, а в голове мелькнула очередная ироничная мысль: а поужинать не предложил. Видимо, считал, что я на том вечере… наелась. Хотя и обычная пища мне тоже требовалась. Тихонько хмыкнув под нос, я зашла в просторное помещение, отделанное неожиданно тёмным с серыми прожилками мрамором. Утопленная в пол широкая ванна, блестевший начищенной латунью кран, аккуратно висевшие на крючке полотенце и халат. Покосившись на последний, едва слышно вздохнула. Такая роскошь мне точно не полагается, спасибо хоть, разрешил элементарными удобствами воспользоваться. Поджав губы, я включила воду и забралась, с удовольствием смыв с себя остатки крови и пота. Страх ушёл окончательно, я поняла, что как бы Охотник ни злился на меня, ни ненавидел за мою порченую кровь, убить точно не убьёт. Остальное же… Пусть вымещает свой гнев на мне, я не против. Очень часто такие чувства быстро переходят в страсть, и есть надежда, что однажды он не сдержится…

Сглотнув, я сполоснулась последний раз, кое-как уняла волну жара от неутолённого желания, и вышла из ванной, сняв полотенце с крючка. Чуть по привычке не завернулась в него, но вспомнила, что теперь я – собственность, которой не разрешали прикрыться. Иначе Охотник бы упомянул халат. Расчесав пальцами влажные пряди, я вернулась обратно в спальню, уверенная, что вечер ещё не закончился. Так и вышло.

Мой хозяин сидел в кресле у камина, уже в одной рубашке, и на его коленях лежал довольно большой бархатный мешочек. Рядом, на столике, поднос с закусками, и от запаха копчёной ветчины и сыра рот тут же наполнился слюной. Хорошо, в животе не заурчало… Мужчина покосился на меня и указал пальцем на место рядом с креслом.

– Встань. На колени.

Я молча подчинилась, чувствуя, как щекочет ноги тёплый, мягкий мех, опустилась на пятки, положив руки на бёдра. Поза покорности, отлично мне знакомая. В такие игры я тоже играла… Сильные пальцы ухватили за подбородок, поднимая голову, пристальный взгляд зелёных, чуть прищуренных глаз пригвоздил к месту.

– В дом приходит служанка по хозяйству, три раза в неделю, – негромко заговорил Охотник. – Больше кроме меня в доме никто не живёт. С посторонними людьми ты будешь говорить только тогда, когда я разрешу, даже если к тебе обратятся напрямую. Ясно?

– Да, хозяин, – я послушно кивнула, насколько позволяла его хватка.

– Одежду пока не заслужила, – добавил он и жёстко усмехнулся. – Кроме этой.

Охотник вытряхнул на колени из мешочка какое-то украшение, как поняла по блеску, а ещё, к нему крепилась цепочка… Когда мой хозяин расправил его перед моими глазами, дыхание перехватило, а во рту появилась горечь. Ошейник. Широкая кожаная полоска, снизу украшенная подвесками с камнями – так понимаю, бриллианты. Со стороны застёжки крепилась длинная цепь с довольно крупными звеньями, а застёгивалось это украшение на маленький замок. О, дьявол. И… мне его постоянно носить?..

– Наклонись и волосы убери, – скомандовал Охотник, не сводя с меня взгляда, его усмешка стала шире, а на лице мелькнуло удовлетворение.

Я подобрала волосы и упёрлась лбом в подлокотник кресла, чувствуя, как тёплая, слегка шершавая кожа плотно обхватила шею. Прохладная цепь скользнула по спине, после недавней порки и регенерации остававшейся всё ещё очень чувствительной, и пришлось прикусить губу, чтобы не зашипеть. Ошейник не мешал дышать, но при этом хорошо ощущался, не позволяя забыть о собственном положении. Замок закрылся с тихим щелчком, и ключ, естественно, остался у Охотника. Я выпрямилась, даже не заметив, как мои пальцы вцепились в мех. Сердце гулко билось в груди, и эмоции обуревали самые противоречивые. С одной стороны, возмущение всё же присутствовало: он меня в таком виде везде собрался таскать за собой?! С другой… Осознание, что я его собственность, заставляло внутренности сжиматься в сладкой истоме, а между ног всё становилось предательски влажным. Он Охотник, это правда, но – и мужчина тоже. А я – женщина, суккуба, соблазнение у меня в крови. Моей проклятой крови, которая хотела теперь именно этого мужчину и больше никого. Она жаждала подчиниться ему, жаждала его удовольствия, потому что это будет одновременно и моё тоже. Чёрт, чёрт, как всё сложно-то…