– Хорошо, Баян, найду – подберу. Ну… я пойду, что ли? – засобирался Трофим.

– Ага, давай, Док, удачи. Тут по лесенке держись крепче, а то темно.

Сталкер убрал столик, открывая проход вниз. Трофим махнул рукой и исчез в темном проеме. Оказавшись внизу на земле, он поежился от холода, совсем забыв о том, что снаружи сильно похолодало. Сориентировавшись, он двинулся было к себе, но возле одного костра звенела гитара, и Трофим, все еще находясь под действием «волчьих слез», не смог устоять перед душевным порывом и двинулся к сталкерам. Тех сидело шесть человек возле костра, все зашитые в броню, при оружии, но без шлемов. Пахло жареным мясом от жарящихся на нескольких вертелах кусков, коноплей и сигаретами.

– Здравствуйте, – поздоровался он, подергиваясь от пробирающего озноба.

– Здорово, мужик, – раздалось несколько голосов. – Говори, что хотел?

– Да я… к себе шел, а у вас тут гитара… Вот я и зашел, – признался он.

– Зашел, так зашел, – прогудел один. – Полулитра есть?

– Нету, – сконфузился Трофим.

– Так ты это… ты же кадровый у нас? Ты этот новенький с Янтаря? Док? – спросил сталкер с гитарой и с сигаретой в зубах.

– Да я, – пытаясь узнать спрашивающего в свете костра, ответил ученый.

– А ну, тогда, Док, беги в бар, возьми сигарет, прозрачного, сколько не жалко, и сока какого-нибудь, а мы пока гитарку настроим. Ты ж кадровый, тебе в счет зарплаты всегда дадут. Возьмешь?

– Конечно, – обрадовался Трофим.

– Давай провожу, – басовито предложил один из сталкеров, – а то не положено кадру за таким в одиночку ходить. Я Жук, – представился он, – щас вернемся, с остальными познакомлю. Мохнатый, дай куртей, что ли! Не видишь, человек мерзнет, – прикрикнул он на одного из сталкеров.

Тот быстро достал откуда-то плотную куртку с воротником из хвоста псевдособаки, и куртка тотчас была водружена на Трофима.

– Пошли, Док, – сказал Жук и уверенно пошел к бару, подсвечивая дорогу налобным фонарем.

Через десять минут они вернулись нагруженные тремя бутылками водки, блоком сигарет, литром яблочного сока и двумя рыбными консервами. Мясо на костре жарилось, испуская дивный аромат в морозном холоде. Первые пол-литра они выпили сразу, разлив все по стаканам за знакомство.

– Вот теперь можно и знакомиться, – вытерев усы, важно сказал Жук. – Это Гитара, – указал он на сталкера с музыкальным инструментом, – все вопросы по аранжировке к нему, – Гитара приветственно поднял руку, накручивая колок гитары, от чего встревоженная секунду ранее струна повышала тон. – Это Серый, это Мохнатый, потому что мы его видели, это Чердак – лихой парень, к нему надо с осторожностью. Это Баку, потому что он из Баку. Вот… вроде все.

Каждый сталкер, кто был по ту сторону костра, поднимал руку, а сидящие ближе к Трофиму Баку и Чердак поздоровались рукопожатием.

– Ну-с, господа сталкеры, как там наша плоть, поспела? – потирая руки и присаживаясь, спросил Жук. – Давай кадра потчевать, он, небось, у себя на Янтаре, кроме консервы, ничего и не ел.

– Ну почему, – возразил Трофим, – у нас мясо завозят, свежее.

– Не, Док, то, что завозят, – это так себе. Ты вот на… – Жук отрезал от чего-то кусок и положил его на дощечку, – на вот это попробуй. Это язык плоти.

– Что той самой плоти? – пытаясь в свете костра разглядеть текстуру и очертания куска мяса.

– Ну я по именам всех не знаю, той самой или не той, но плоти точно. Серый подстрелил сегодня, специально на ужин. Молоденькая, страстная, – Жук расхохотался.

Негромко и ладно заиграла гитара. Трофим, разогретый первыми стаканами и толком не евший весь день, плюнул на все предубеждения о радиоактивном мясе и о неизвестных точно причинах мутации и запустил зубы в горячий кусок мяса. Сочное, нежное, жирно, полное сока, приправленное и посоленное как надо, оно вызвало у него непроизвольный стон наслаждения.