Желая смягчить политические разногласия и укрепить патриотическое единство, Рейнагл – стойкий федералист и управляющий Новым театром на Честнат-стрит вместе с Томасом Уигнеллом – велел театральному оркестру исполнять «Федеральный марш», который он написал в поддержку ратификации в 1788 году, вместе с другими патриотическими песнями.

Своим призывом к «желанной свободе» Рейнагл предлагал Колумбию одновременно в качестве символа свободы и надежности. «Новая крыша» Фрэнсиса Хопкинсона и «Федеральный марш» Рейнагла, впервые исполненные марширующим оркестром во время федералистского парада в 1788 году, еще до премьеры в Новом театре, символизировали противоречивые устремления филадельфийских федералистов. Они поддерживали элитарную политическую иерархию, внедренную в новую конституцию, несмотря на ее конфликт с более всеобъемлющими концепциями о свободе Колумбии, наподобие тех, что были представлены в храме иммигрантов Пила. Два упомянутых музыкальных сочинения также указывают на динамичный обмен между улицей, театральной сценой и печатным словом, риторикой и гражданскими ритуалами. Такая подвижность помогла превратить Колумбию и ее храм в легко узнаваемый антирабовладельческий мотив.

Хотя Пейн, Пил и Хопкинсон усиленно продвигали идею храма Колумбии как защитницы личной свободы без упоминания африканского рабства, в начале – середине 1790-х годов поборники аболиционизма сделали явными освободительные качества белой Колумбии, идеализированной прародительницы республиканской нации. Индейская принцесса и оперенная греческая богиня были забыты, и на смену им пришло тщательно отбеленное неоклассическое божество, призванное символизировать новую нацию, что имело гендерные и этнические последствия. Появление выбеленной Колумбии имело свои причины. Например, после учреждения республики больше не было необходимости настаивать на американской уникальности, заимствующей идентичность коренных народов, в противоположность неоклассическим иерархиям и обычаям Британии. Кроме того, «индейская дева» становилась все более неудобным символом для тех, кто участвовал в крупномасштабном выселении коренных американцев с их исконных земель в послевоенные годы. Тогда и «лоялисты», которые сражались вместе с британцами, и «патриоты», участвовавшие в революционной войне вместе с американцами, заполонили долину реки Огайо, северо-западные территории и бывшие земли ирокезской конфедерации [Deloria 1998: 10–11]. Элитарное поколение отцов-основателей столкнулось с проблемой создания и сохранения объединяющих символов американского гражданства, предсказуемо основанных (в символическом и практическом смысле) на белом цвете кожи и традиционном общественном расслоении и в то же время передававших уникальный республиканский характер новой нации. Поэты, художники, ораторы и архитекторы приступили к экспериментам над созданием независимой политической культуры. Задача политиков и культуртрегеров заключалась в создании языка, выражавшего неповторимый республиканский характер государства, но при этом сохранявшего прочную основу правового, политического и культурного наследия молодой нации. Одним из решений было использование и популяризация неоклассических мотивов, включая иконографические символы национального самоопределения [McClung 2010: 46]. Таким образом, когда в 1791 году в Вашингтоне началось строительство Капитолия, известного в народе как храм Свободы, архитектурный план включал в себя неоклассическую статую Колумбии, гордо расположившейся на пьедестале перед зданием [Scott 1995: 17].