В тот вечер мне совершенно не хотелось читать в метро. Зато сильно заинтересовала одна парочка. Внимание к себе они привлекли, как только вошли в вагон и сели напротив моей скромной персоны. Она – очень красивая дама. С короткой стрижкой мелированных волос. В кожаной приталенной куртке чёрного цвета, красной юбке до колен и в сапогах на высоком каблуке. Он холёный. Вот почему-то именно это определение возникло сразу. Опрятно одет. Чисто. Выглажено. Выглажено даже пальто. Ну или так казалось. Волосы ровно уложены. Портфель. Чистые туфли. Словно и не было никакого рабочего дня. Словно они оба только вышли из салона красоты, где делали причёску, и при этом до станции летели над тротуаром, в силу чего совсем не запачкали обувь.

Едва они сели, как женщина тут же взяла своего кавалера под руку и, мило улыбаясь, начала что-то рассказывать ему на ушко. Мужчина (хотя скорее даже молодой человек) слушал её внимательно, иногда улыбаясь и кивая в ответ. Радостно щебеча, дамочка при этом положила ногу на ногу и носком сапога вычерчивала в воздухе какие-то сложные пируэты. Но длилось это недолго. Буквально через три станции её собеседник встал, что-то сказал – видимо, попрощался – и вышел на платформу. Женщина подняла руку, обтянутую перчаткой из тонкой кожи, и помахала вослед. При этом её улыбка сияла, как и прежде, на белом красивом лице. Однако стоило поезду зайти в туннель как это лицо вдруг всё исказилось страданием, и дамочка, закрыв его руками, разрыдалась. Она плакала, и плечи её тряслись от страданий и боли, идущей из глубины души. Если бы не шум от движения, то, скорее всего, я бы услышал её рыдания. Она не стеснялась никого. Сквозь сжатые пальцы потекли слёзы. Вдруг она так же внезапно успокоилась. Достала платок и вытерла слёзы. Оставшийся путь она проделала с грустно-угрюмым лицом, как и у всех окружающих. Вышла она за одну остановку до моей.

* * *

В ночных походах в аптеку есть что-то беспокойно-тоскливое. И это нам ещё повезло, что через пару дворов от нашего дома есть дежурная аптека. Полутёмная, с тамбуром для ночных покупателей. И в этом тамбуре всегда очередь. Все болезни обостряются к ночи, и именно в этот самый момент люди начинают вспоминать, что дома нет нужных лекарств. Никто не запасается заранее, никто не планирует болеть. Лишь дважды в своей жизни я приходил сюда и при этом никого не было. Видимо, так везло. В этом случае жмёшь на кнопку звонка и ждёшь, пока продавец проснётся в своей каморке и выползет в торговый зал, чтобы подойти к окошечку с двигающимся, как в обменном валютном пункте, ящиком, и начнёт сонным голосом, с явным презрением к твоему появлению, выспрашивать, за каким хреном ты сюда вообще припёрся. Впрочем, какое мне дела до её эмоций. Мне нужны лекарства, и меня ждут дома. Правда, немного расстраивает тот факт, что узнать о походе в аптеку я смог, только придя домой, хотя проще было зайти по дороге, возвращаясь с тренировки. Но любимая не вспомнила вовремя. Вернее, за всеми заботами о детях просто позабыла написать хоть коротенькое сообщение о том, что нужно купить. В такие моменты всегда чувствую себя дядей Вовой, которого Люська послала за макаронами.

Может, зря я затеял на этой неделе контроль над узлами и схемами агрегата? Кто меня торопит? Да, наверное, в общем-то, никто. Кроме собственного эго и осточертевшей, повторяющейся изо дня в день жизни. Но уж если взялся за дело, то делай. Сегодня следовало проверить, хорошо ли закреплена рукоять из переделанного сканера штрихкодов и все связанные с ней микросхемы и процессоры. Забавную историю рассказал мне Егор, когда передавал списанное со склада оборудование, что, мол, на эти сканеры жаловался директор по логистике. И вся жалоба состояла в том, что если уронить этот аппарат (весьма дорогостоящий) на пол и при этом он упадёт рукояткой вниз, то эта самая рукоятка пробивает корпус сканера и тот приходит в полную непригодность. На что руководитель всего предприятия сделал вполне резонное замечание, что не надо ронять столь дорогостоящие приборы. Что неплохо бы приделать к ним хлястики («или как там эти штуки называются»), точно такие же, как, например, были на гусарских саблях. Надо, например, гусару пистолет достать на скаку, отпускает он саблю, и та на таком хлястике и висит на руке. Егор говорит, что директор по логистике что-то пробурчал в ответ невнятное и притих. И совещание пошло своим чередом. И только в самом конце генеральный вдруг встрепенулся и сказал: