Вероятно, что предок также мог прийти на помощь по просьбе потомка. Древние понятия дошли до нас в расхожих выражениях, таких как «чур меня» или «чур, мое». Таким образом, даже не понимая сути сказанного, мы призываем предка защитить нас или засвидетельствовать наше владение чем-либо.

Историки Соловьев и Ключевский считают, что «чур» и «род» – разные названия одного понятия. Под «родом» исследователи подразумевают первого умершего предка, ставшего родоначальником.

Тут я хочу провести параллель с существом, которое также связывают с понятием межи, – чертом. Некоторые исследователи соотносят слово «черт» со словенским črt («раскорчеванный участок», «межа») и далее растолковывают значение слова как «тот, кто роет», обозначая земляного или подземного духа. Предполагается, что внутренняя форма слова «черт» связана с понятием границы в духовной культуре славян (сравните: черт – черта, межа, раздел). Тут стоит понимать, какое значение имела межа для оседлых землепашцев как с экономической (то, чем ты владеешь, а чаще всего земля принадлежит роду), так и с сакральной (то, что охраняют твои предки) точки зрения. Межа не только разграничивает владения людей, но и отделяет от них луга, леса, реки, овраги и т. д., то есть разделяет культурный (проявленный) мир от дикого (потустороннего, за межой). Причем слово «черт» в значении «бес» у восточных славян зафиксировано очень поздно, примерно в 1596 году, в украинских словарях. Позволю себе пофантазировать и сопоставлю чуры, которые наши предки ставили на перекрестках (и полагали, что там живут духи), и традицию современного русского чернокнижия, когда практики обращаются за помощью к сущностям, которые находятся на перекрестках. Это так, чтобы было о чем поразмыслить…

Славяне почитали все души умерших, называя их святыми родителями, наряду с первопредками Родом и Рожаницами.

В Паисиевском сборнике «Слова св. Григория, изобретенного в тольцех о том, како первое погани, суще языцы, кланялися идолом и требы им клали: то и ныне творят»: «Начата Еллини ставити трапезу Роду и Рожаницам (так переведено „Артемиду и Артемиде“), таже Египтяне, таже Римляне, даже и до Славен доиде. Се же словени начали трапезу ставити Роду и Рожаницам прежде Перуна Бога их» [1]. Еще один интересный момент в этом отрывке в том, что Роду и Рожанице ставили требы раньше, чем Перуну. Там же мы находим свидетельства о поклонении этим божествам даже во времена христианства.

В «Слове некоего холюбца ревнителя по правой вере», относящемся к концу XIV или началу XV века, находим такое место: «Не подобает крестьяном игор бесовских играти, иже есть плясьба, губьба, песни бесовьскыя и жертва идольская, иже огневи молятся под овином: и Перуну, и Роду, и Рожаницам, и всем иже суть им подобна». В Троицком сборнике XVI века встречаем: «То иже служат Богу и волю Его творят, а не роду, и рожаницам кумиром суетным, а вы поете песнь бесовскую и роду, и рожаницам».

Если Род – это мужской первопредок, то Рожаницы – женский. Но почему-то Род – в единственном числе, в то время как Рожаницы – во множественном. Я думаю, что есть некоторое сходство между тремя славянскими Рожаницами и матронами, которых, как вы помните, тоже три.

В «Слове св. Григория»: «По стем крещении чревоу работни Попове оуставиша трепарь прикладати ржтва Бци (Богородицы, мое примечение) к рожаничьне тряпезе Оклады деюче» [1]. Получается, что пели тропарь Богородицы при рожаничной трапезе, и это вполне может говорить о том, что под Рожаницами подразумевали обоготворенных праматерей-родоначальниц. Еще в сборнике Новгородской Софийской библиотеки XV века трапеза в честь Рожаниц толкуется так: «Се буди ведомо всем, яко Несторий еретик научи трапезу класти рожаницкую, мня Богородицу человекородицу». Богородицу, Божию Матерь, сопоставляют с Рожаницами – человеческими праматерями.