В этот момент Дима испытал двоякое чувство. С одной стороны, совесть просила его помочь девушке. Но, с другой стороны, он понимал, что, если поможет ей, потом будет еще хуже. Он ясно видел, что, поступив по совести, он будет долго страдать и никогда не простит себе этого выбора. Дежавю. Но в то же время он вспоминал себя и сотни других, оказавшихся на этом месте. Запирающихся на замки и вытворяющих чудовищные вещи, упивающихся властью и своим положением. Маски, которые они носили, должны были оставаться только масками. На деле же они становились их лицами, и люди превращались в животных. Нужно оставаться человеком, несмотря на последствия. Ведь это и есть путь человека. Провожая взглядом ее виляющую попку, Дима произнес:

– Уходишь? Хорошо. А я думал, мы заключим сделку. Ну нет так нет.

Она остановилась, но не оборачивалась.

– Зачем тебе это? Какой смысл перебегать от одного хозяина к другому? Вещь есть вещь.

– Знаешь, это трудно объяснить, – произнес Дима, когда она потянулась к дверной ручке. – Хорошо. Попробую. На самом деле я не преследую никаких целей, ты мне не нужна, – ручка провернулась. – Неубедительно, да? Оно и ясно. Знаешь, я не чувствую себя крутым парнем из какого-нибудь боевика, и, пока ты не пришла, мне действительно было страшно. Несколько недель назад мне было еще страшнее. Каждый день ко мне приходила страшная женщина и пихала свою вонючесть мне под нос. Приказывала что хотела, и никто не мог мне помочь. Все только подходили и хлопали по плечу, типа «держись, мы с тобой». Но, знаешь, это враньё. Они были рады моей неудаче и своему везению. И поэтому мне их жаль. Это место съело их. Мало людей могут пообещать себе, что они останутся теми, кто они есть, и место не переделает их. И на самом деле это сложно. Ты представить себе не можешь, как мне было трудно вернуться из отпуска после того инцидента. Мой хер вставал как по расписанию, и я думал, кого бы быстрее трахнуть за время, отведённое мне. Но я вернул себе человечность. Человека определяют поступки. Возьми нашего начальника: он честен с собой и с окружающими, он говорит и делает ровно то, что хочет и что может. И я не думаю, что это место его проглотило. Скорее, он сам сделал это место, сам создал себя. Я же хочу тебе помочь, потому что хочу оставаться человеком.

Лиза развернулась к нему.

– Знаешь, слишком длинно и сентиментально.

– И старомодно?

– Есть такое. И как будто бы ты сам себя уговариваешь. Но в целом меня тронуло.

– Актриса из тебя так себе.

– Нет, ну серьёзно, такие речи. Для девушки, которая за три года на втором этаже и за пять лет на третьем, столько перевидала. Но ты, конечно, постарался. Я даже прослезилась.

– Я вижу, ты в молодости посещала драмкружок.

– Угадал. Итак, давай к соглашению. Я рада, что ты знаешь часть правил, но знаешь ли ты про…

– Поединок. Про него ты мне и расскажешь. Парни покривились и съехали с разговора.

Лиза вернулась и села в кресло рядом.

– Ну а что ты хотел? У них кишка тонка. Да в принципе у всех тут кишка тонка. Все сидят тихо и не высовываются. Давай ближе к сути. Ты уже познакомился с любовью Жарми к театру. Так вот, в «интимный день» на поединке нужно показать лучшее сексуальное представление. В поединке участвуют два парня. Они придумывают сценарий и собирают актёров – тех сотрудников, с которыми смогут договориться. А дальше они по очереди показывают свое представление. Лучшее представление, по версии жюри, заслуживает приз. То есть меня.

– А в какой момент по твоему плану я должен был согласиться?

– Ну, я предполагала, что соблазню тебя, а потом долго буду дразнить, не давая закончить. И когда ты уже будешь готов, я предложу тебе сделку, а ты на нее согласишься. Я запишу твое признание на диктофон и позволю закончить мне на грудь. Даже если у тебя не получится, я по крайней мере на неделю освобожусь от Жени. А если бы у тебя получилось, то навсегда.