То, что преступник развернул стылый купол на тридцать саженей вокруг трактирного хозяйства, для нас с конём оказалась неожиданностью, вполне поправимой: ведь в сумке оставались другие средства обороны – продержимся! Нечто противоположное выглядело ужасным – эктоплазма, укрепляла купол, и он всё больше походил на ловушку.

Мы наблюдали уже пятого призрака из бара, растворившегося в нём, после чего мороз внутри заметно укрепился. Если растворятся все свежеиспечённые убиенные, то никакие средства защиты не спасут.

Шершавая стена каменного амбара болезненно холодила плечо, которым я к ней прижималась, сидя на корточках и подглядывая за противостоянием незнакомцев, выясняющих отношения в пяти саженях от нашего укрытия. Они крепко будоражили мои мысли, впрочем, как и писклявое ржание Лютика в собственные копыта.

Увы, мы – единственные уцелевшие, незамеченные в виду особенной занятости одного конкретного, в смысле могущества, колдуна другим, и тоже весьма конкретным, свидетели.

Лютик гундел:

– Просто и-го-го какое-то происходит! Он всех постояльцев одной левой в призраков разложил, а этого, похоже, сейчас заморочит, раз победить не в состоянии! Вся эта потасовка, пусть и яркая, отдаёт доморощенным магическим искусством.

Я прикрыла руками рот и нос – так теплее и пар не расходится от дыхания – посмотрела в глаза коню, ухмыльнулась:

– Согласна. Предположим что-нибудь? Давай поразмышляем? Причины схватки: месть за унижение, женщина, давняя ссора?

– Одно без другого может существовать, как и всё вместе быть единым коктейлем. Ох, я бы сейчас пропустил стаканчик, другой медового пойла из бара. На морозе все копыта заледенели, того гляди в сосульку под этим куполом злого экстаза превращусь! Давай обнимемся, что ли, на прощанье. Согреемся, может быть, ещё поживём!

Я и сама прекрасно видела происходящее, просто в моём случае срабатывал обратный эффект: я не болтала, как мой напарник, а замолкала и рефлексировала, стараясь просчитать возможные последствия. В голове на тот момент возникли две мысли. Первая – скоро придётся переходить к активным действиям, чтобы умудриться сдержать поступление эктоплазмы. Вторая – надежда на помощь таяла так же быстро, как самовосстанавливающиеся свечи в кабинете участкового полиции адского района Низогорья.

– Тихо! – шикнула я на коня. – Заметят движение! Я сердцем чувствую, мужик тот, со взором горящим и в шубе – самовязанке из водорослей, не заморочить собеседника собирается. Тут серьёзнее будет история.

– Конечно! – ехидно прошипел Лютик заскакивая передними ногами ко мне на колени, а те под тяжестью дородного тела коня, весом пуд с четвертью, воткнулись коленями в стылую землю. – Сердце ведьмы – вещун! Так видно же, что оба – маги, да ещё и чёрные настолько, что чернее не бывает. И мимо них не пробежишь – ещё заклятие в спину кинут, и жди, сработает твоя сила, ведьма, на нашу защиту или нет. А вдруг – нет? Что тогда? А я ещё молод, чтобы…

Я разозлилась и просипела, точно чревовещатель на ярмарке своей кукле:

– Ага, и сердце, и образование, и квалификация магистра чародейских наук предсказывают, что дядька нас удивит. И ещё, что ты опять пытаешься мной манипулировать. Хватит у меня за пазухой отсиживаться, захребетник! Весишь – не поднять! Убери копыта с колен!

Скакунок даже не подумал подчиниться – пыхнул пару раз через ноздри и уменьшился вдвое, снова полез ко мне.

Ох, сколько же вёрст Лютик на мне проехал – припомнить страшно! Спрашивается: кто кого под узды водит в нашей паре?

Мы – почтальоны. Посылки доставляли, подарки, чудо-пар с сообщениями разного толка. Чаще всего последней услугой пользовались влюблённые, отправляя друг другу признания, и тогда День розовых цветов превращался в гонку на выживание для всех почтальонов нашего Застенного мира.