Джакомбо не раз видел, как только что здоровые парни, делались инвалидами. Без тени сожаления и сочувствия он говорил в таких случаях:

–Уж лучше б зашибло насмерть, – из-за таких высказываний и горячего нрава друзей среди коллег он не завел. Поэтому когда после смены все, разбежавшись по группам, отдыхали, Джакомбо складывал свои инструменты, вытирал лицо засаленной тряпкой и шел домой. По пути к дому он обязательно заходил в пару-тройку мест, чтобы обговорить выступление своих парней.

Некоторые разбирающиеся люди в музыке, оставшиеся с хорошим мнением о Джакомбо советовали:

–Твоим парням нужно записаться, – говорили они с видом больших профессионалов, – будет шанс выйти на большую сцену.

–Всегда успеем, – отвечал он, хотя в глубине души мужчина не был уверен в их успехе. Джакомбо боялся, что мальчиков ждет та же участь, что и его. Однако внешне мужчина всегда оставался невозмутим.

Сейчас его тревожило иное – в последнее время стали часто спрашивать о Джимми:

–Быть может этот малец сможет выступить у меня? Зачем мне остальные, если я хочу только его. И платить-то меньше – это совершенно не устраивало Джакомбо:

–Нет, – металлический тон мужчины пресекал эти разговоры на корню. – Они джаз-команда.

Ему навстречу неслась ребетня на велосипедах. Они весело переговаривались между собой, на чумазых лицах сияли улыбки. Он шел мимо аккуратных дворов, обустроенных довольно уютно и по своим возможностям. У кого-то стояла небольшая ограда, из-за которой виднелась собачья будка. Пес, устав, дремал, высунув на улицу только тонкий, как прут хвост. Некоторые дворы были открыты для обзора. На верандах отдыхали отцы семейств после рабочего дня, а суетливые хозяйки колдовали над ужином, стиркой, уборкой.

Подходя к своему дому, он насторожился. Рядом стоял Додж Челленджер красного цвета. Отполированная поверхность машины сияла в лучах заката. Джакомбо поспешил домой – во дворе находился чужой мужчина среднего роста едва достающий головой с залысинами до плеча хозяина дома. Незваный гость стоял, опираясь на трость, украшенную резьбой, и что-то говорил его приветливо улыбающийся жене. У подола матери крутилась Виви, смущенная незнакомым человеком. Незнакомец присел на корточки, что-то сказав девочке, та еще сильнее зарылась в подол платья. Тереза увидела приближение мужа, и чуть махнув рукой, произнесла:

–А вот и Джакомбо идет, это так приятно, что вы посетили нас! Он будет рад встрече со старым другом! – на ее лице погасла улыбка, как только она увидела реакцию мужа.

Мужчина повернулся – Джакомбо увидел его лицо. Его накрыла волна гнева – подлый грязный мерзкий предатель и подонок стоял в его дворе, говорил с его женой и дочерью. Скулы налились краской, а руки сжались в кулаки. Мысленно его враг уже лежал на земле, пачкая его двор своей поганой кровью.

Незваный гость сделал вид, что не замечает всех признаков будущей драки. Он широко расставил руки, подарив ослепительную улыбку:

–Джакомбо! Старый добрый друг моей бесшабашной молодости! – в его голосе слышалась легкая хрипотца. В следующий миг, человек оказался оторванным от земли. Джакомбо приподнял его и, глядя в глаза прошипел:

–Пошел вон, мерзавец! Чтобы ноги твоей не было больше здесь, – он говорил быстро, но гость уловил каждое слово, – мне плевать, зачем ты сюда притащился на своей новенькой машине, Бад, но клянусь тебе если не уберешь свое брюхо куда подальше я разделаюсь с вами обоими!

Он опустил своего неприятеля на землю. Тот поправив лацканы пиджака, спокойно поднял трость с земли.

–Джакомбо, ты такой же как и был – буйный резкий и несдержанный,– мужчина вальяжно улыбнулся, обратившись к Терезе,– а ты ни капли не изменилась, все такая же красавица!