Жильбер отчего-то считал невозможным выдать ее замуж против воли, хотя это было в обычаях того времени. Вероятно, он опасался, что такое насилие настроит Ровену против него. Но как ни странно, не видел ничего особенного в том, чтобы добиться ее согласия, унижая и мучая Энн. Он настолько привык наблюдать, как зверски отец избивает вторую жену, что не находил подобное наказание чем-то из ряда вон выходящим. К несчастью, Жильбер совершенно упустил из виду, что Ровена, жившая эти три года не в замке Амбре, а в крепости Кемл, не видела всех омерзительных сцен издевательств и побоев и в отличие от него не могла остаться равнодушной к происходящему. Жильбер был так уверен, что его обращение с леди Энн ничем не запятнает его образа в глазах Ровены, что понятия не имел, удастся ли такими методами заставить девушку согласиться на ненавистный брак. В запасе у него было еще немало способов сломить упрямство девчонки.

Жильбер жестоко ошибся, предположив, что Ровена так же безразлична к матери, как он был равнодушен когда-то к своей. Кроме того, он считал, будто Ровена воспримет как должное то, что рослый мужчина бьет беспомощную женщину. Но заметив, что Энн бросила на дочь взгляд, исполненный спокойного мужества, Жильбер тоже повернул голову и оцепенел от ярости, поняв, что проиграл. Девчонка слишком любила мать. Слишком. Огромные сапфирово-синие глаза были полны слез. Она едва удерживалась от того, чтобы не упасть на колени и умолять Жильбера остановиться. И давно бы сделала это, если бы не Энн, которая недвусмысленно дала понять, что о браке с Лайонзом не может быть и речи.

В эту минуту Жильбер думал, что, пожалуй, стоило бы одурманить девчонку сонным зельем, велеть священнику совершить свадебную церемонию и подложить новобрачную в постель Лайонза, прежде чем она сумеет опомниться. Теперь же прелестные синие глаза взирали на него с таким неподдельным отвращением, что было ясно: вопреки всем надеждам Ровена никогда не воспылает к нему желанием. Что же, будь что будет. Он еще поимеет ее, и скоро!

Однако, видя, что все усилия завлечь сводную сестру пошли прахом, Жильбер пришел в неистовую ярость. Тяжелый кулак угодил в висок Энн. Та мгновенно обмякла, бессильно повиснув на руках оруженосцев.

Зато из груди Ровены вырвался странный звук, похожий на крик раненой птички.

– Нет! Не нужно, – выдавила она задыхаясь.

Не обращая внимания на Энн, Жильбер подошел к Ровене, все еще кипя от злости. Неужели он мог так промахнуться! Но теперь уже поздно.

Он бесцеремонно стиснул подбородок девушки, вынуждая ее взглянуть на него. Но даже сейчас, вне себя от гнева, Жильбер не мог причинить боль Ровене. С неосознанной нежностью он осторожно вытер прозрачные капли, катившиеся по ее лицу.

– Ты выйдешь за лорда Годвина? – хрипло рявкнул он.

– Выйду.

– И будешь при этом весела и покорна?

Несколько мгновений Ровена недоуменно смотрела на него, прежде чем взорваться:

– Тебе не кажется, что это уж слишком?!

– Ничуть. Улыбка – сущий пустяк по сравнению с теми выгодами, которые сулит невесте брачный договор!

– А разве Лайонз с чем-то не согласен?

– Нет, просто нельзя терять времени! Фокхерст пока затаился, но лишь потому, что недавно захватил Тьюэрс.

Ровена смертельно побледнела. Она давно знала, что две ее крепости, те, что находились близ Дервуда, перешли к Фокхерсту, но замок Тьюэрс был самым большим из всех принадлежавших отцу. Настоящая твердыня, и к тому же расположен куда севернее Дервуда. Там она родилась и выросла. В его каменных стенах узнала столько счастья и любви! Сейчас Тьюэрс в руках врага… нет, враги прибрали его к рукам еще три года назад, так что какая разница, кто ныне владеет замком, один мерзавец или другой? Ей, во всяком случае, уже никогда не увидеть Тьюэрс, даже если лорд Годвин и сумеет отвоевать его.