– Не присматривался.

Валя не привлекает меня, пусть даже не старается, это мы обговорили в первый же день. А что? На всякий случай отметал варианты сватовства со стороны мамы-свахи.

– А куда ты смотришь, дорогой? – с претензией звучит вопрос.

– Сейчас – в окно, на улице сегодня такая метель, ужас… – съезжаю с темы, ибо начинаю психовать. Ненавижу, когда лезут в личную жизнь. Сам разберусь.

А это что за снеговик?

Смотрю в окно и вижу, как из-за ворот появляется нечто снежное, продвигающееся целенаправленно к нашему дому. Шапка в снегу, лицо наполовину обмотано снежным шарфом, одни глазки торчат. Пыхтит, выпуская дымку, щеки красные, в руке – пакет, который по ветру туда-сюда мотает. Чудо с валенками по колено, идет, буксует по заметенной дорожке.

Доставка что ли? Непохоже…

Тут снеговик озирается на окна, и у меня брови ползут наверх в удивлении.

Так это ж Маркова! Стоп, а она что тут потеряла?

Я ненавижу зиму. Всей своей теплолюбивой душой.

Особенно когда на улице метель, и ты из человека превращаешься в что-то среднее между снежной бабой и трактором. Пыхчу, сосульки торчат из носа, отмороженные щеки горят и красный нос сияет. Права была бабушка, когда чуть ли не силком натянула на меня валенки. Вовремя она заявилась в гости и закутала меня, как обычно делала это в детстве.

«Тебе рожать еще. Ишь, щеголять она вздумала. Отморозишь придатки, ищи свищи потом их», – да, бабушка у меня мировая. Люблю её, кто еще будет так печься о моем здоровье и будущем?

Погода-жуть, чувствую себя «выжившим» Ди Каприо, вместо бороды шарф, покрывшийся инеем.

– Наконец-то, – изо рта вылетает теплая дымка, когда подхожу к дому Раифовны.

Поправляю сползшую на брови шапку и буксую дальше уже чуть быстрее.

Утренний звонок любимой начальнице обернулся мне полуторачасовой прогулкой. Хотела справится о её здоровье и о том, как скоро она выйдет на работу, и вот я уже топаю к ней отмороженной на всю голову Красной Шапочкой с гостинцами.

Я бы и рада была отправится к ней на «колесах», но у меня же принцип теперь. Движение-жизнь, и все дела. И плевать что «МЧС предупреждает», валенки напялила, сопли по ветру и вперед.

– Еще чуть-чуть, и я в тепле, – лучше пуховика греет меня мысль, когда нажимаю на дверной звонок.

Переминаюсь с ноги на ногу на крыльце и считаю секунды до того, как дверь откроется. Щелчок, и ручка двигается вниз.

Я растягиваюсь в приветственной улыбке.

– Здрас… – обрываюсь на полуслове, когда вместо милой женщины вижу знакомого мужчину. Сынок Раифовны тут как тут. – Э-э-э…

Видно мне отморозило мозги вместе с носом, поэтому что я озадаченно пялюсь на Смолова, который в белом свитере похож на милого северного медвежонка.

Он же в свою очередь смотрит на меня с приподнятой мохнатой бровью как на дикого йети. Странно косит глаза на мои валенки. Что? Моя бабушка и на президента валенки натянет, если надо будет.

Твою же… Ну почему опять он? Ладно на работе, но ведь до снов моих добрался, да еще и по гостям ходит туда же, куда и я. Да я знаю, что она его мать, но нельзя ли минуткой позже приехать, как я исчезну отсюда?

– Ой, – порыв ветра толкает меня в спину, не в силах терпеть наш взаимный ступор. Я натыкаюсь на грудь босса. Хм, он тепленький, и пахнет приятно. – Простите…

Я отстраняюсь и протяжно шмыгаю носом, сопли подтаивают. Погуляла, блин.

– Полина, что вы здесь делаете? – закрывает за мной дверь Илья Романович.

Тепло то как… Я оглядываюсь.

– Я к Ларисе Раифовне пришла, мы созванивались, она надеюсь, дома?

– Да, но…

– Полиночка? – слышу знакомый женский голос с кухни. Её голова выглядывает в проеме. – Раздевайтесь и проходите, дорогая… Вы как раз вовремя.