Ну, приехала сестра к лесничему. С дочками своими. Девочки у неё и рукодельницы, и красавицы, и умницы, и чистюли. Соседи смотрят на них – не нарадуются. И даже удивляются: как такие нежные создания могут быть пусть и двоюродными, но сёстрами такой девицы, как Золушка? Лесничий посмотрел и было совсем воспрял: авось и его неряху воспитает сестра наконец.

Да уж не судьба, видно. Та билась-билась, воспитывала-воспитывала, к порядку и чистоте приучала-приучала – всё без толку. Только ещё хуже стало. Золушка всё поперёк норовила сделать. То чечевицу с горохом перемешает, а тётке с дочерьми потом перебирать, то ленты все перепутает, то платья ножницами им в отместку изрежет. Лесничий с сестрой головы сломали, куда пристроить Золушку. Попробовали в пансион её отдать, так девицу эту оттуда на третий день выгнали. С волчьим билетом, можно сказать. Директриса пансиона всем своим товаркам отписала: мол, такую-разэтакую Золушку ни под каким видом, ни за какие посулы и деньги к себе не берите. Это позор какой-то, а не девушка! Всё честное имя любому пансиону перепачкает своей неряшливостью да грубостью.

А тут уж и возраст подошёл, вроде как и замуж пора Золушку выдавать. Из местных, конечно, никто бы и не взял её в жёны, все ж в курсе её говённого характера. Надо было где-нибудь в дальних королевствах мужа искать. Ни лесничий, ни сестра его не были коварными людьми, они лишь надеялись, что у мужа получится сделать то, что им не удалось, – привести Золушку хоть к какому-то положительному знаменателю в характере.

Прослышали они, что в соседнем королевстве принц жениться намерен. И он ищет самую красивую девушку на земле. Золушка-то, если её отмыть, вполне красивая была, ничего не скажешь. Вот отмыли они её. Это отдельная история: всей семьёй уговаривали, сулили всякое, башмачки хрустальные от известного дизайнера купили ради такого случая. И говорят: «Вот как с грязными ногами да такими ужасными ногтями хрустальные туфельки надевать? Всё ж видно!»

Уговорили. Педикюр сделали. Заодно маникюр, стрижку. Уши ей наконец оттёрли. В общем, навели блеску. Платье красивое купили. Рюши-банты всякие. Ну, всё как полагается.

Привезли на бал. Конечно, про тыкву, которая каретой стала, и всяких там крыс, которые в кого-то там превратились, – это сказки всё. Лесничий с сестрой ради такого дела (святого, можно сказать!) не поскупились, арендовали нормальную карету, с белыми лошадьми, с кучером в ливрее с золотыми галунами. Чтобы всё как у людей было. Расходы, конечно. Но тут никаких денег не пожалеешь, чтобы такую обузу сбагрить.

На балу, конечно, всё по писаному было: понравились принц и Золушка друг другу. Принц давай ухаживать. А Золушка-то со своим диким характером… что-то ей там принц не то сказал. Или ей так показалось. Факт тот, что она как ломанулась от него! Туфельку и потеряла. А туфельки-то не из обычного магазина, а дизайнерские были, номерные. Так что никто там потом не носился с этой туфлей потерянной. Не примерял всем девушкам королевства. И уж, конечно, сёстры Золушки никаких козней не строили. Наоборот, на следующий день пришёл лесничий с сестрой своей и с туфлей в руках в замок. И Золушку чуть не волоком за собой притащили. И – к королю с королевой. Мол, у нас товар, у вас купец. Мол, был факт ухаживаний. Вот и туфля: доказательство. Вы уж честное имя девушке не портьте.

Те уже, может, и сами не рады, а куда деваться-то?!

Ну, поженили их.

Вся семья Золушки с облегчением вздохнула.

Но ненадолго.

Через год пишет король – а королева ему там приписками поддакивает – вежливое письмо лесничему. Мол, так и так, государство наше в опасности. Ваша Золушка просто бомба какая-то замедленного действия. Скоро всё государство наше рухнет от её склочного характера. Тут намедни соусницей в датского посла запустила, не понравилось ей что-то. А неделю назад кого-то из польской знати собакой обозвала. Невозможно уже! Она нас скоро перессорит со всеми соседями. А война дело дорогое, на неё в казне денег нет, последние на свадьбу сына и вашей Золушки потратили. До сих пор в долгах как в шелках. Просим по-хорошему, заберите Христа ради! У нас ведь и рычаги есть – родить никак не может, а из соображений продолжения династии развод очень даже приветствуется церковью. Заберите так, по-доброму, по-христиански, господом-богом просим. А то гибнет страна.