Здесь оказались двойные решётки, перекрывшие узкий проход. Долю провели через тамбур на лестнице, проводили на первый этаж и втолкнули в какую-то комнату. За столом находился пожилой капитан МВД. Он читал ту бумагу, что заполняли со слов паренька.

Пробежав глазами строки анкеты, офицер бросил на Долю пристальный взгляд. Он задал пару вопросов и понял, что паренёк говорит чистую правду. Оставалось, только решить, что же с ним делать теперь? Здоровых людей везде не хватало, ни в тылу, ни на фронте. Так что, выбор сейчас невелик.

Капитан ненадолго задумался: – «Отправить парнишку назад? Какой смысл тратить бензин и время сотрудников, на доставку этого олуха в родное село? Осеннюю пахоту почти что закончили, так что, в этом сезоне, там и без него обойдутся. В следующем году ему будет уже восемнадцать, и его призовут в Красную армию.

Передать его в ФЗУ? Тоже корм не в коня. За полгода его там научат рабочей специальности, но к этому времени, наступит пора отправляться на фронт, и труд мастеров пропадёт без следа.

Уж лучше сразу послать в войсковое училище. Сдаст все экзамены – станет молодым офицером, нет – окажется в школе младших специалистов, или в учебном полку. Пока суть, да дело, придёт возраст призыва. Парню пришлют повестку из военкомата, и ступай дорогой, защищать свою Родину!»

Капитан принял решение и достал из стола пачку бумаг. Он быстро заполнил казённые бланки, дал их подписать удивлённому Доле и объяснил, какие пути открываются теперь перед ним.

Затем, взял заполненное личное дело подростка, закрыл и отложил на тот край стола, где лежали такие же папочки. Завтра их все отправят в другие инстанции, и о них можно забыть навсегда. Офицер нажал кнопку звонка, вызвал охрану и велел отвести арестанта назад.

Доля вернулся в душную вонючую камеру и провёл бессонную ночь, сидя на холодном полу. Свободного пространства на нарах для него не нашлось. Слишком мало он пробыл в тесном узилище, и не заслужил, ни сидячего, ни тем более, спального места.

Утром, ему дали ложку и миску, где находился половник холодной и несолёной перловки и кружку с пустым кипятком. После «горячего» завтрака, его под охраной отвели на первый этаж.

Вместе с другими юнцами паренька посадили в знакомый уже «воронок». Машина выехала за скрипучие стальные ворота, и молодёжь отвезли в спецприемник, находившийся в паре кварталов от местной тюрьмы. Там их встретили такие же красноармейцы, только теперь, без винтовок.

Арестантов построили и завели в просторную комнату, заставили снять всю одежду и по очереди посадили на табурет. Действуя ручною машинкой их оболванили наголо и тут же отправили в санпропускник.

Пока прибывшие стриглись и «парились», всю их одежду бросили в прожарочный бокс. Металлический ящик раскалился почти докрасна, и от высокой температуры погибли все блохи, вши, и прочая кусачая мерзость.

В самой бане оказалось довольно прохладно. Да и полоскаться пришлось в едва тёплой воде. Ребятам дали один тонкий обмылок на трёх человек. Зато было вволю, старых мочалок, сплетённых из лыка. Они лежали на всех длинных лавках и топорщились лубяными волокнами, словно пучки жёсткой осоки.

Сотрясаясь от холода, посиневший подросток, вышел в предбанник. Он получил от кастелянши комплект поношенной солдатской ХБ и пару небольших полотенец, одно для лица, другое для ног. И то и другое оказалось одинакового серого цвета. Так что, было трудно решить, какое из них для чего? Паренёк кое-как вытерся двумя кусками редкой материи и натянул всю одежду почти на мокрое тело.

Затем, их снова построили и отвели в соседнюю комнату, вручили стоптанные сапоги, старые телогрейки и шапки. Вся одежда была где-то порвана и сильно испачкана непонятными тёмными пятнами. Она оказалась настолько потёртой, словно уже отслужила два срока носки.