Кристен тоже была не в лучшем расположении духа из-за жары, к которой они все были непривычны. Большинство мужчин обрезали свои высокие чулки, почти полностью оставив ноги открытыми, но, как Кристен ни хотелось последовать их примеру, она не могла себе этого позволить. Она готова была уже пожалеть Эрту, которая была так основательно закутана, да еще, несомненно, носила под рубахой нижнюю сорочку, но, судя по всему, жара не причиняла ей никакого неудобства. Да и ничего удивительного, ведь саксы, должно быть, привыкли к такому климату.

Закончив перевязывать Ивара, Эрта присела на корточки рядом с Кристен, жестом предлагая ей показать, куда она еще ранена помимо головы, поскольку та вся была покрыта засохшими пятнами крови. Кристен лишь отрицательно покачала головой. Тогда Эрта потянулась к повязке на ее голове, и Кристен ударила ее по руке, на что Эрта ответила ей тем же. Когда Эрта снова попыталась снять с нее повязку, Кристен вскочила на ноги, надеясь, что ее устрашающий рост заставит щуплую знахарку отступить. Но это не помогло. Ей пришлось крепко схватить Эрту за запястья, чтобы не дать ей добраться до своей головы. И тут же она почувствовала, как острие меча уперлось ей в бок.

Сразу несколько викингов вскочили на ноги, и стражник, пришедший на помощь Эрте, отступил. Он был так напуган, что стал звать на помощь.

Кристен застонала в отчаянии, увидев, что натворила, хотя у нее не было другого выхода. Семеро саксов бежали по направлению к ним с обнаженными мечами в руках. Она смерила Эрту сердитым взглядом за то, что та проявила такое упрямство, а потом отпустила ее руки. Пытаясь остановить старуху, Торольф тут же загородил собой Кристен.

К счастью, подбежав к пленникам, саксы остановились в нерешительности, увидев, что Эрте уже ничто не угрожает.

– В чем дело? – резко спросил Ханфрит.

– Этот парень не позволяет мне перевязать свою рану, – пожаловалась Эрта.

Ханфрит повернулся к Торольфу за объяснениями, но тот лишь коротко ответил:

– Уже здоровый. Не трогайте его.

Ханфрит что-то буркнул, а потом набросился на Эрту за то, что она явилась причиной этого переполоха.

– Если этот парень способен так резво вскочить на ноги, то ему не нужна твоя помощь, женщина.

– Повязку нужно сменить, – принялась настаивать Эрта. – Она вся пропитана кровью.

– Оставь его, я сказал. Ухаживай лучше за теми, кто в этом нуждается. А остальных оставь в покое. – И, обернувшись к Торольфу, он добавил: – Предупреди своего друга, чтобы впредь он не распускал руки.

Ханфриту, по-видимому, не захотелось заострять внимание на этом инциденте, когда он увидел, что столько викингов готовы встать на защиту этого юнца. Но Эрта была весьма недовольна и удалилась, бурча себе под нос, что парень ведет себя как девчонка. Один из саксов заметил, что, может быть, именно поэтому викинги и взяли его с собой, и стражники рассмеялись.

При этих словах Кристен покраснела, а когда Торольф заметил это и спросил ее, в чем дело, она покачала головой и еще пуще залилась румянцем. Чтобы подразнить ее, он принялся настаивать, потому что обычно смутить Кристен было нелегко. Но она сердито стукнула его по руке и уселась спиной к нему.

С этого места ей хорошо был виден дом, и она заметила, что из окна второго этажа за ними наблюдает какой-то мужчина. Его лицо было в тени, поэтому она не могла узнать его, но ей стало неприятно, что их видел кто-то еще, кроме стражников. Когда Кристен разговаривала с Торольфом или еще с кем-нибудь, она обычно следила лишь за тем, чтобы поблизости не было кого-нибудь из охраны. Теперь, когда она обнаружила, что из дома их тоже хорошо видно, ей придется быть осторожнее.