Адская песня, халявная выпивка и буфеты разжигали толпу. Любопытствующие превращались в сочувствующих, сочувствующие – в единомышленников. Всё чаще народ с восхищением оглядывался на золотой монумент. Но вопреки ожиданиям обнаруживал там горстку человечков, которым мозг – сначала пусть и негласно – присваивал понятие «чужой», «не с нами». До слова «бей» в таком случае недалеко.

Егор ёжился под фанатичными взглядами человеческого моря. Лена «горела», кусала губы, но храбрилась. Славка по приобретённой в армии привычке стремился подставить минимум огромного тела, поэтому сидел на стуле вполоборота.

– Что я вам скажу, господа революционеры, текать надо, – объявил он.

– Почему это? – нахмурился Пашка.

– Предчувствую, – сказал Славка.

– Ой, девочки, а менты? – всхлипнула Светка Чубанова. Она как-то само собой давно жалась к масштабному Евтюхову.

– За «девочек», конечно, спасибо, – пророкотал он и обратился к лидерше. – Лен, пошли домой, а?

– Погоди, – Ленка ещё раз набрала номер декана, вызов пошёл, в динамике всхлипнуло, загудело. Она показала знаком «тише», все замолкли. Даже мальчишка с позывным Буга замер над бутылкой пива. – Андрей Сергеевич, долго нам ещё?

– Бу-бу-бу! – донеслось из трубки.

– Приезжайте… Да нет тут ментов – одни бараны и подпол жирный! – взорвалась она. – Что нам тут ловить?!

– Бу-бу…

– Нет, не разворачивали… Да, боюсь! Порвут ведь! Чего? Самое время? Вот и подъезжайте, поглядите, что творится… Нет здесь никакого телевизора – холуи одни. Да, местные! На хрена мне ваш «автомат» в больнице?

– Бу… бу…

– В смысле «не горячитесь»?! Артём? Да здесь… Зачем? – она поискала его глазами, втиснула трубку. – На, целуйтесь! – и отвернулась к остальным.

Народ загалдел:

– Ну что, когда он автобус пришлёт?

– Замёрзли.

– Водка кончилась…

– Ну, кто о чём!

– А давайте ко мне на дачу…

– Да, когда домой-то, Лен?

Ленка в ответ лишь прищурилась, ткнула пальцем в расцветающего с телефоном в руке Артёма:

– У него спросите.

– Тю-у, – протянул недовольно Сокол, – По домам!

– Декан сожрёт, – уверила Светка Чубанова.

– Пусть хоть водки подвезёт, – угрюмо предложил Буга.

– В больницу? – Пашка шмыгнул носом, утёр капли рукавом. А на сцене вступил в действо детский ансамбль. Замелькали фанерные балалайки, и две девчушки в сарафанах с триколором загорланили нескладно про счастливое детство и облака конфет. Егор подтянул Ленку к себе. Но прежде девушка успела обернуться и жестоко грянуть в сторону своего телефона:

– Гандон, – ребята согласно закивали.

Вот жидкая строчка милиционеров растворилась в водовороте орущих, поющих и пьющих. Под пятой диктатора сделалось откровенно неуютно. Детей сменила дива в кокошнике, умело взяла инициативу:

– В этот знаменательный для всей страны день, в день рождения Отца, Заступника, Избавителя…

– Осеменителя, – добавил Славка вполголоса.

– …Мы собрались здесь, чтобы отдать ему дань почтения. Слиться в…

– Экстазе, – подхватил Славка. Эх, Света…

– …едином порыве, оголить наши сердца и души… – поправила Евтюхова дива.

Ленка кусала губы и со страхом наблюдала, как празднично звереет толпа.

– Слава, заткнись, – посоветовал Егор. Тот покорно повёл плечами, но заткнулся.

– Через пять минут, – закатывалась дива. – Ровно через пять минут по всей стране грянут куранты – наш вождь отметит ровно полвека. Полвека дум о народе, государстве и счастье, равном для всех. Часы! Посмотрите на часы!

– Э-э-э!!! – к небу взвились руки с часами, сотовыми телефонами и пивными бутылками. Снова, по команде дивы, оператор поколдовал над пультом.

– …Когда он крохой важной был и воровал печенье, он план свершений сотворил на памперсе, наверно, – не выдержал молчания Славка, упреждая заливистого тенора под первые проигрыши.