– В России принят закон обязующий каждого провайдера сотовой связи транслировать разговор не только адресованному абоненту, но и копировать его в центр хранения. Попробуй не передать ключ шифрования – лицензию отнимут, и срок за нарушения закона дадут. В России два независимых хранилища всех сотовых разговоров. Хранения 10 лет. При этом те, кому положено, в экстренном порядке могут прослушивать любые разговоры. На кону безопасность страны. Не у всех есть такой допуск, но достаточно заинтересовать дежурного инженера…
– Корень, ты хочешь сказать, что и Шмат все это знал?
– Не думаю. Он хотел встретиться с тобой и что-то обсудить. Тема понятна из записей на попавшей в твои руки карты памяти. Хотя не исключаю, что он бежал к Сереге, чтобы спрятаться, а в обмен вез второй комплект записи. Был ли второй комплект и попал ли он в руки тех, кто догнал Шмата – вопрос… Высадишь меня у метро, а сам проверяйся, когда домой пойдешь. Возможно, они пока о нас с тобой не знают. Если все спокойно, кинь мне СМС-ску ровно за четверть до полуночи с таким текстом – «приехать не смогу». Любой другой текст скажет мне о том, что ты уже под контролем.
– Корень, тебе нужно детективы писать.
– Не опубликуют.
– Это почему?
Олег улыбнулся, как-то сгорбился и бойко закартавил, – «ггруппа товагищей, кугигующая совгеменную гусскую литегатугу, утвегждает – лигики, пгозаики, сцнагисты, кгитики, литегатогры гождаются гешительно евгеями…»
Он выпрямился и спокойно добавил, – а я русский.
В салоне «Форда» воцарилась тишина. Оба школьных друга начали ощущать опасность, словно только что перешагнули какую-то осязаемую черту. Это было неприятное состояние, от которого хотелось побыстрее избавиться, и Пыха неожиданно спросил:
– Голосовать пойдешь?
– Нет. В изменениях Конституции нет главного. Вопроса о деньгах. Дедушка Ленин в 1917 тоже красиво говорил – землю – крестьянам, фабрики – рабочим, умолчав о деньгах. Все зарабатывают, а кто и как будет делить? В любом деле это главное, потому за это безжалостно убивают и друзей, и родственников.
– Но великого князя Николая Константиновича не убили.
– Хуже. Его стерли… – отрезал Олег. – Там за перекрестком тормозни, я выскочу.
Пыха притер «Форд» к бордюрному камню около метро, на одной линии со станцией, рядом с домом Корнеева. Олег быстро смешался с группой людей у входа. Он никогда не любил прощаться, часто обрывая общение на полуслове.
Глава VI
Дома Пыха почувствовал себя неуютно и одиноко. После свадьбы с Натальей родители разменяли их большую двухкомнатную квартиру в старом доме по Хлыновскому тупику на две однокомнатных в спальных районах. Тогда какой-то богатей предложил всем жильцам переехать в другие квартиры, а из их старого дома сделать элитное жилье с магазином на первом этаже. Кто-то сопротивлялся, кто-то соблазнился жильем в новых квартирах хотя и не в центре. Так или иначе теперь в их доме живут другие жильцы в совершенно других квартирах.
Кроме воспоминаний о доме, где он вырос, у Витьки осталась старая кровать, стоявшая когда-то на втором этаже четвертого дома по Хлыновскому тупику. Он в шутку иногда говорил себе, что так и не вырос из своей кроватки, и даже если теперь поднимется в ней на цыпочки, все равно никогда не увидит свою 123-ю школу напротив. Старший брат вообще уехал во Владивосток, махнув однажды на все рукой. В столице появляется редко, хотя мать еще надеется и повторяет, что свою квартиру завещает старшему сыну.
Мысль о наследстве неожиданно вернула Королева к событиям прошедшего дня. Фраза Олега о возможном наследнике, который и заварил всю кашу или тех, кто узнал среди прибывших в Москву наследника, неожиданно взбудоражила воображение Пыхи. Он даже прикрыл глаза, чтобы сосредоточится на замелькавших в сознании образах, увиденных когда-то царей, придворных и чиновников самых разных времен и званий. Из неведомых уголков и закоулочков его безграничной памяти всплывали, словно пузырьки со дна, картины и фотокарточки, портреты и группы, мужчины и женщины, в ярких одеждах и с разными прическами, бородами, бакенбардами и в париках, нарумяненные или напудренные, генералы и кавалергарды, гусары и даже княгини в военной форме.