Конец мая 2020 года

Монастырь притулился под горой. Братский корпус так совсем прилепился к её склону. Мы полюбили паломничать туда. Дорога огибала обитель и уводила путников в Румынию, тоже православную, а древний монастырский византийского типа храм призывал остановится здесь, в Сербии, войти в ограду, помолиться. И после службы церковь не отпускала: хотелось сидеть в стасидии[4], вдыхать запах ладана, которым за несколько сот лет пропитались стены, хоругви, иконы, фрески, и молиться здесь до самого Второго пришествия. Вот счастье! Встретить Спасителя в монастыре, в этом святом прообразе Небесного Иерусалима. И сразу из храма на Страшный Суд.

И ещё мы сердечно полюбили матушку – настоятельницу обители Параскеву. Маленького роста, вся закутанная в мантию. Весёлые глаза выплёскивали на нас внутреннюю радость, а лёгкая застенчивая улыбка лишь иногда трогала губы, не обнажая зубов. Она словно стеснялась этой своей небесной улыбчивости и потому то и дело отворачивалась в сторону. Чтоб мы не ослепли от её сияющих глаз, решили мы с женой.

Принимала нас матушка с таким радушием, будто мы были самыми почётными гостями. Сёстры варили кофе, иногда она вставала к плите сама. И далее как обычно в Сербии: горяченный кофе по-турецки, ледяная вода из источника и лукум. Всё это в обязательном порядке паломник получает в каждом сербском монастыре. Кстати, греки называют сваренный в турке кофе греческим. Как-то раз сестра Павла поинтересовалась: а какой, мол, кофе вкуснее – венгерский или сербский? Я без раздумий ответил: так ведь и тот и другой – бразильские. Тогда я первый и единственный раз увидел, какие весёлые белые зубы у сестёр.

В общем, матушку мы любили, да и сёстры были ей под стать: так же открыты для принятия радости, которую никто не отнимет, и в меру разговорчивые. Но только за кофе. Обед же, как и во всех монастырях, проходил под чтение житий и тихий разнобойный стук ложек и вилок. Сказал – и вспомнил, что вилок на столе не было, и первое, и второе мы ели ложками.

Покорила нас обитель и своей историей. Оказалось, что существует три сказания о монастыре. Первое гласит, что основан он учениками равноапостольных Кирилла и Мефодия в XI веке. Древнейший монастырь! Другое связывает его строительство с великим святителем Саввой Сербским[5]: по его благословению начало монастырю положил хиландарский монах Арсений в начале XIII столетия, то есть на двести лет позже[6]. А третье сказание относит учреждение обители ко времени деспота Йована Бранковича, то есть к концу XV века. Но, как бы то ни было, монастырь древний, а то, что сказания о его основании столь разнятся меж собой, лишь укрепляло нашу любовь к нему. Какой ещё монастырь может поведать паломникам такие предания!

Женским монастырь стал лишь в середине XX века. И это так хорошо! Ведь если б он остался мужским, мы бы не познакомились с матушкой Параскевой. И имя у неё чудесное. «Параскева» – значит «приготовление», «подготовка к субботе», то есть «пятница». Болгары, русские, сербы святую великомученицу называют двойным именем – Параскева Пятница. Эта святая была настолько любима в России, что придорожные часовни в народе называли «пятницами», ибо в каждой из них стояла её икона. И образ Николая Угодника, конечно.

В тот раз мы собрались в монастырь на неделю. За несколько лет до этой памятной поездки я по случаю купил в антикварной лавке на окраине города медную икону великомученицы Параскевы Пятницы. Тогда я ещё не знал о существовании ни обители, ни её настоятельницы. И вот перед самым отъездом в монастырь жена предложила: