– Дюшес. – Коротко и сухо констатировал призрак из прошлого.

Алекс и Демьян заметно напряглись, я застыл в нерешительности. Какова вероятность? Может ли быть что мой брат жив, здоров, и только что спас меня от смерти? Единственно верное решение пришло само собой. Я рывком сдернул с него капюшон, и узнал своего старого друга.

Мой брат стоял в полном недоумении, особенно тогда, когда я крепко его обнял, и, положив ему руки на плечи, которые просто утопали в моих медвежьих, лапах произнес:

– Ну а я Жнец.

Дюшес изменился в лице. По нему было видно, что в голове у него происходила серьезная мыслительная деятельность. Господи, неужели и он потерял память.

– Этого… не может быть. Я видел, как ты погиб! Как ты погиб спасая меня! Тогда на Всполье!

Пух! Мою память как будто долго держали запертой в неведении, и резко открыли ей дверь. Вспомнились лабиринты катакомб, взрывы, завал, крот. Все это пронеслось на такой скорости, что было трудно уцепиться за какую-либо мысль. Вот, я бегу вместе с Дюшесом по длинному коридору, он прихрамывает, я поддерживаю его под руку, оборачиваюсь назад, смотрю в огонь, который поднимается как будто из глубин преисподней, освещая нам дорогу, смотрю прямо, вижу вентиляционную шахту, недолго думая кидаю туда своего напарника, а меня самого заживо погребает бетонный свод потолка. И единственное что я слышу перед отключением сознания, это протяжный крик моего брата.

– Жнеееееец!

– Жнец! Очнись, твою мать! Жнец!

Открыв глаза, я вижу перед собой лицо Алекса, потом ощутимые хлопки по щекам и отрезвляющий сознание запах нашатыря.

Я отшатнулся, резко придя в себя, рядом на колено опустился Ал, помог подняться. Ужасно болела голова. Я начал искать глазами Дюшеса, который уже деловито разжег маленький костерок, из углей, оставленных нашей схваткой с ракшасом. Алекс посадил меня около костра, сел рядом, Дюшес сел напротив. Остальные тоже стали подтягиваться, Демьян на ходу уже разливал по пластиковым стаканчикам живительную водочку. Глядя на лежавшего на боку Черчилля, который нарезал колбасу на бутерброды и вскрывал тушенку, я посмотрел на Алекса, который, в отличие от нашего Кима, взял на себя руководство группы. И сказал:

– Спасибо Ал.

Тот лишь отмахнулся, и подбросил сухого хвороста в огонь.

– Думаю обменяться последними новостями? – спросил я Дюшеса, глядя в огонь.

Дюшес посмотрел на меня и хмыкнул, потом он сообщил вкратце, что все уже узнал от моих коллег по оружию. А дальше начал рассказ о том, как он тогда выжил, вернулся на большую землю, но прежняя жизнь, от которой он когда то вместе со мной сбежал в Зону, снова стала ему не выносима, и что он вернулся в Зону и стал вольным агентом КУбы. Не имея никакого отношения с этой группировкой, он продавал им по выгодной цене артефакты, и поставлял нужную информацию о перемещениях «выслеживаемых» групп путников. На вопрос о том, как он оказался здесь, он ответил, что его заинтересовала группа Горбуна, которая перестала выходить на связь несколько часов назад. Он был недалеко и решил проверить.

Стоп. А где собственно Горбун?

– Что? – Спросил у меня Дюшес, подняв голову. Видимо я это ляпнул вслух.

– Горбун, где он?

– А шут его разбери, – вставил Демьян, протягивая мне стакан, – мы не проверяли.

– Сколько я был без сознания?

– Минут пятнадцать, а что?

С этими словами я резко вскочил, взял уцелевший автомат и побежал в кусты, откуда недавно велась активная стрельба. Не проверяли они. Идиоты! Надо было сразу же бежать и смотреть что случилось, а они, блин, устроили, понимаешь, пикник на обочине. Спустя несколько секунд справа от меня бежал бодренький Ким, а сзади бесшумной рысцой бежал Дюшес. Немного сбавив скорость, мы втроем обогнули странствующую молнию, которую мы, бродяги, называем Шокером. Одну из самых распространенных аномалий, в которую если попадешь, то тебя насмерть прошибет несколько тысяч вольт. И спустя порядка двадцати метров, нам предстала следующая картина: