– Просто давно не разговаривали, – тихо и спокойно ответила она и улыбнулась. – Мне не хватает общения с тобой.

– Не выдумывай. Мы постоянно общаемся.

– Да. По поводу кофейных фильтров, и ремонта в спальне, и долгов Фила или нового бойфренда Кристины. Только мне этого не достаточно!

– Да неужели?! – Роберт почувствовал, что закипает. – И кто в этом виноват? Плохой муж, который из кожи вон лезет, чтобы выполнить все твои капризы и желания, но почему-то не хочет обсудить с тобой колонизацию Марса? Знаешь, в чем проблема? В тебе! И в твоих вечных заморочках на тему личностного роста. После каждого очередного ретрита на Бали, или паломничества в Тибет, или кундалини-йоги в Индии ты приезжаешь с вывернутыми наизнанку мозгами, начинаешь трахать мне голову и изо всех сил чинить то, что и так отлично работает!

– Если что-то работает для тебя, это еще не значит, что оно работает и для меня, – тихо, но уверенно сказала Маргарита. – Почему, ты думаешь, я продолжаю ездить на все эти тренинги и ретриты?

– Потому что все эти доморощенные гуру отлично владеют техниками зомбирования и свои йога-туры скучающим домохозяйкам влет продают?

– Я просто хочу быть счастливой, – отрезала Маргарита, и лицо ее стало непроницаемым, словно она закрылась от него в собственном царстве мыслей и сожалений.

Роберту стало больно. И от того, что он был груб, и от того, что жена явно расстроилась.

– Что ты хочешь этим сказать? – спросил он напряженно. – Ты со мной не счастлива?

Звонок в дверь спас Маргариту от необходимости озвучивать неудобную правду, которую они оба знали, но старательно обходили молчанием последние лет семь их совместной жизни. С извиняющейся улыбкой она встала и пошла открывать дверь Кристине.

Их дочери было 27 лет. Она была умницей, хотя и чрезмерно тщеславной. Настоящее дитя поколения Y, свято верящее в то, что она особенная и заслуживает всего самого лучшего только потому, что родилась на свет. Впрочем, это наивное убеждение не помешало ей сделать карьеру интернет-маркетолога в известном медиахолдинге.

Кристина была миллениалом в лучшем и худшем смыслах этого слова. Она общалась исключительно с себе подобными: хипстерами либо блогерами. Литрами пила обезжиренный латте макиато на бесконечных переговорах. Смотрела House of Cards и Billions в оригинале. Презирала людей, берущих ипотеку и отдыхающих в Египте.

Сама жила в Москве в съемной двушке на Киевской и мечтала об апартаментах в Москва-Сити тысяч эдак за пятьсот в месяц. Ездила на Mercedes GLA. Щеголяла сумкой Fendi и туфлями Valentino.

Периодически ругала корпоративную культуру и грозилась бросить все к чертям, стать фрилансером и предаться дауншифтингу где-нибудь на островах Таиланда или Филиппин. Но была слишком одержимым трудоголиком, чтобы прожить в тропическом раю дольше двух недель.

У нее были длинные прямые платиново-белые волосы, за которыми она фанатично ухаживала в лучших салонах столицы, спуская на свои локоны по ползарплаты. А всевозможные аппаратные процедуры и инъекции красоты Кристина получала бесплатно, как и многие девушки, трудящиеся в индустрии всемогущего глянца.

К своим 25 годам ее и без того безупречно гладкая кожа была обколота, облагорожена и отполирована сверх всякой меры. В результате чего Кристина уже не совсем походила на живого человека, скорее на прекрасный оживший манекен или фотомодель, шагнувшую прямо с отфотошопленной обложки на грешную землю и еще не испытавшую соприкосновения с реальной жизнью.

Но все это не имело для Роберта никакого значения. Он фанатично обожал дочь. Она была его копией, его доппельгенгером, его женским воплощением. Хладнокровная и уравновешенная, расчетливая и рациональная, умеющая рисковать, но рисковать не по-детски, а продуманно. Кристина была человеком разума и логики, а не эмоций. Она была женщиной, наделенной всеми основными мужскими достоинствами.