Но, на самом деле, больше всего проблем им доставляли псы из их собственной стаи. Да, девять остальных разделяли их интеллект и быстро развивавшийся язык. И да, они были единственными существами, которые их понимали. Но «понимание» было последним, чего они хотели. «Понимание» служило напоминанием, что, несмотря на все их усилия жить по-собачьи, они больше не были нормальными. То, чего они хотели от других, было либо подчинение, либо лидерство, и поначалу они не увидели ни того, ни другого.

Принц раздражал Фрика, Фрака и Макса больше всего. Дворняга, красно-коричневый, с белой манишкой на груди. Он был большим псом, но его поведение делало из него посмешище, а не угрозу. Он мог бы доминировать. Если бы не его странные идеи. Это он разделил день на части. Это он задавал бесконечные вопросы о самых рядовых вещах: о людях, о море, деревьях, о своих любимых запахах (мясо птиц, трава, хот-доги), о желтом диске над ними, в свете которого можно было согреться. Троица, разумеется, находила каламбур Принца о «кости» и «камне» отвратительным. Но если бы он на этом остановился! С поощрения других его игра с языком теперь постоянно оскорбляла ясность.

Но остроты Принца были не самым худшим. Раньше они, как и все собаки, обходились простым запасом звуков: лаем, воем, рычанием. Эти звуки были приемлемы, как и полезные нововведения, такие как слово «вода» или «человек». Однако с легкой принцевской лапы в стае появились слова для бесчисленного количества вещей. (Действительно ли каждой собаке нужно слово «пыль»?) А однажды ночью Принц сел и произнес целый набор странных слов:

Услышав это сочетание рычания, лая, тявканья и вздохов, Фрак и Фрик вскочили, чтобы вцепиться в морду этой хозяйке уставшей собаки. Они решили, что хозяйка находится среди них, и уже хотели на нее наброситься. Но слова Принца не были предупреждением об опасности. Скорее, он играл. Притворялся. Говорил ради того, чтобы говорить. Можно ли было использовать слова более презренным образом? Макс вскочил, оскалившийся, готовый укусить.

Он и подумать не мог, что кому-то слова Принца доставят удовольствие. Афина поблагодарила его за то, что воскресил в памяти холмы с мокрой травой и бескрайнее небо. Белла последовала ее примеру. И не помышляя о том, что Принц оскорбляет их язык, многие псы почувствовали, что эта игра со словами привнесла что-то неожиданное и прекрасное.

– Я был тронут, – сказал Мэжнун. – Пожалуйста, сделай так еще раз.

Принц исполнил еще одно сочетание завываний, рявканья, тявканья и щелчков.

Большинство псов сидели в тишине, без сомнения, пытаясь понять, что имел в виду Принц. Но для Макса это оказалось уже слишком. Дело было не только в том, что Принц искажал их ясный, благородный язык. Дело было в том, что Принц перешел черту собачьести. Ни одна настоящая собака не произнесла бы такой вздор. Принц недостоин быть одним из них. Ради защиты их истинной природы кто-то должен был что-то сделать. Макс чувствовал, что Фрак и Фрик думали так же, но он хотел быть первым, кто укусит Принца, унизив его, или вынудит покинуть стаю. Он бросился на Принца, даже не зарычав. Пес был в его власти. Макс уже собирался вцепиться дворняге в шею, когда на помощь Принцу неожиданно пришел Мэжнун. Не успели Фрик с Фраком вмешаться, как Мэжнун повалил Макса на землю, сомкнув челюсти на его шее. Макс обмочился, показывая, что сдается, и лежал, не двигаясь.