Вскоре после вступления Бевериджа в должность Великого Экзекутора подвалы Трибунала переполнились еретиками, а изощреннейшие орудия пытки никогда не простаивали без дела. Прошло совсем немного времени, и под его руководством стальные сутаны стали отличными солдатами. Благодаря истовой вере и железной дисциплине они оттеснили на второй план королевскую гвардию. Конные дозоры экзекуторов следили за порядком во всех городах и весях королевства Уайтроуз, а также несли дозорную службу на землях, граничивших с империей гирудов. Стычки с Лунной гвардией императора Мороя подтвердили факт, что даже самых могущественных гирудов можно уничтожить. Что касается обращенных в упырей людей, то в случае поимки их доставляли в Ноулдон для публичной казни.

Король Уорвик осыпал Великого Экзекутора своими милостями и по малейшему поводу прибегал к его советам. Беверидж сделал блистательную карьеру, достиг вершин власти. Если что и омрачало его думы, так только одно странное обстоятельство: несмотря на хорошо отлаженный механизм Экзекуции, работы не убывало. Чем больше еретиков сгорало на кострах, тем больше их становилось. Беверидж сетовал на плохие времена и требовал от короля ужесточения мер наказания и расширения собственных полномочий.

Последний удар, нанесенный королевству Уайтроуз силами зла, оказался особенно чувствительным: из главного реликвария храма Девы исчез нерукотворный Плат с ее изображением – главный оплот государства и символ веры его народа. Искать виновников похищения долго не пришлось. Великий Экзекутор в своем обращении к гражданам весьма убедительно доказал, что лишь одна сила в мире могла решиться на подобное святотатство и была настолько могущественна, чтобы преодолеть заклятия, защищавшие Плат Пречистой Маргариты от покушений ее ненавистников. В преступлении он обвинил властителя Империи гирудов, после чего король наделил Бевериджа чрезвычайными полномочиями и присвоил ему титул Спасителя Отечества…

В личных покоях Великого Экзекутора, мерцая, потрескивали горящие фитили железных канделябров. Это было прямоугольное помещение с двумя слюдяными оконцами за железными ставнями, которые почти никогда не открывались. Одну из стен занимали книжные полки, тянувшиеся вверх от пола до начала свода. Толстая дубовая дверь не пропускала звуков, которые могли бы помешать в размышлениях главному искоренителю ересей в служении Деве и ее Церкви.

На противоположной от входа стене был закреплен развернутый белый стяг с контуром железной перчатки и виньеткой в виде ленты, украшенной надписью «Караю, любя». По обе стороны от стяга висели златотканые гобелены. В центре каждого возвышалась фигура девушки в длинном белом платье. Как два золотых водопада, струились по ее плечам распущенные волосы. Голубые глаза сверкали, подобно звездам. Девушка была неземной, ангельской красоты. Такой красавице хотелось поклоняться, как божеству, с ее именем не страшно было сойти в могилу.

На одном гобелене красавица стояла на горе, простирая руки к собравшимся внизу людям. На втором – сидела в окружении внимательно слушающих ее мужчин и женщин. Третий гобелен изображал ту же юную красавицу на цветущем лугу с деревянным посохом в руке. Неподалеку от прекрасной пастушки мирно прогуливались овцы с белоснежной шерстью.

В углу комнаты возвышалась серебряная статуя Девы. Посреди комнаты стоял большой письменный стол на массивных изогнутых ножках. На нем лежали свитки и книги по демонологии, географические карты, пергаменты с чертежами. Рядом расположились чернильница с гусиным пером, серебряный колокольчик для вызова секретаря и тройной подсвечник с горящими свечами. Два резных кресла, одно большое, стоявшее в торце стола, и второе поменьше, подвинутое к пылавшему камину, завершали меблировку комнаты.