Тони там прятал сигареты. Джун их втихаря выбросила вчера вечером, чтобы не портил здоровье, а он попытался уничтожить ее шоколадки в отместку.

Это было смешно, если честно.

– Тони, отдай! Мне нужен сахар, когда я сильно устаю!

Выше на голову, он был гибким, худощавым и почти-что-симпатичным. Ну, то есть, не совсем уродом.

– Сахар не полезнее никотина, так что нет. Будем здороветь вместе, Бэмби.

Тони – о чудо! – тоже улыбался, хоть и поджимал губы, пытаясь выглядеть строгим. Он стоял в узких брюках и сером свитере, оттенявшем глаза. Контрастный свет библиотеки подчеркивал четкие линии скул.

– Перестань, – предупредила она и насупилась, сдерживаясь, чтобы не расхохотаться, настолько веселой и одновременно обидной казалась ситуация.

– Где мои сигареты, малявка? – повторил наглец, но Джун медленно покачала головой:

– Не будешь ты курить в этом доме.

– Что еще мне нельзя в моем доме? – вскинул он бровь.

У него были красивые прямые брови вразлет, темные, в меру густые, без фанатизма. Пожалуй, это единственное, что нравилось в нем… Ну, может, еще ямочка на щеке, когда он улыбался… И губы. Хм-м… Интересно, он только целовался с теми девчонками, которых приводил домой, или…

– Джун? – раздался напряженный оклик.

Она в ужасе отвела взгляд в сторону, испугавшись, что Тони мог прочесть ее мысли, и поправила воротник школьной блузки.

– Да делай ты, что хочешь! – психанула она и приказала: – Верни мои шоколадки немедленно!

Пачка с «твиксами», которую держал этот доморощенный король, тут же взлетела вверх, когда он поднял руку и ответил:

– Только равноценный обмен.

Но и он больше не веселился. Тони смотрел хмуро, словно ему надоел этот цирк, и явно мечтал уйти, но не желал сдаваться. Как всегда, должен был настоять на своем даже в мелочи.

– Я жду, – холодно сказал он.

Джун покраснела. Она не знала почему. Не понимала, какого черта не получалось снова посмотреть врагу в глаза. Разозлившись на себя, она ступила к нему и толкнула ладонями в грудь, как в каменную стену, не иначе. Толкнула еще раз, но он не сдвинулся. Они замерли друг напротив друга, и Джун растерялась.

Я боюсь его, что ли?!

Как во сне, она снова коснулась его, ощутив под ладонью тепло, и задержала дыхание; пальцы онемели и перестали слушаться.

Она не увидела, а почувствовала, как Тони опустил руку с упаковкой.

– Держи, Бэмби. И больше не смей брать мои вещи, – тихо, сдавленно сказал он и сделал шаг назад.

И она выдохнула наконец.

Что это было? С ума сошла! Откуда оно вообще взялось в ней – это вязкое, пугающее чувство, что кислорода не осталось на планете?

Очнись, это же Тони! Он тебя со свету сживет, только повод дай!

– Джун! Джу-у-н! – Голос Чейза вернул в кафетерий, к ягодному морсу. Друг тормошил ее, подгоняя: – Допивай быстрее, занятия начинаются.

– Да, конечно, – улыбнулась она рассеянно.

…А сердце трепыхалось в груди, как у загнанного зайца. Точнее, как у этрусской землеройки: 25 ударов в секунду – это вам не шутки. Да какие уж тут шутки, если Джун избегала Тони сегодня, словно была виновата перед ним непонятно за что. Назойливое, поедающее изнутри удушливое чувство напоминало именно ее – вину. Любимое чувство Джун, которое теперь пахло сигаретами и шоколадками.

Точно! Мне просто стыдно, что влезла в его заначку. Мне плевать на него и на его личную жизнь. Пусть портит легкие никотином, я и слова не скажу. А тем более не прикоснусь к нему.

И она больше не трогала Тони. Никогда-никогда. До Того Самого Дня.

– Ты в порядке? – спросил Крис, а он продолжал смотреть на Чейза, который сжимал плечо Джун.