– Да вы с ума спятили! – врач решительно стал заполнять соответствующую страницу. – С таким зрением, голубчик, вы можете погубить миллионы народных рублей!

– Как это? – в испуге поинтересовался Куримов.

– Сколько, по-вашему, стоит ракета?

– Не приценивался, – пожал плечами лейтенант.

– Десятки миллионов рублей, – назидательно заметил доктор. – Случись по вашей вине авария, такие деньжищи и на ветер? С кого потом спрос? С меня! Нет, милок, я запишу все, как есть!

– Вы разрушаете мою жизнь, – перехватил его руку Иван.

– Поймите же, молодой бунтарь, для работы на технике требуется предельное внимание и отличное зрение. Нет, братец мой, ваше место – на земле. И без возражений!

– Это невозможно! – с придыханием прошептал Куримов, и его глаза засветились от счастья. – Вы так и запишите?

– Конечно, на другую запись и не рассчитывайте. К моим рекомендациям комиссия непременно прислушается, – заверил врач, жирно подчеркнув диагноз.

Уже на выходе из поликлиники Тополевский лоб в лоб столкнулся с хитроумным однокашником. Тот заносчиво подмигнул:

– Видал, как надо? Учись, пока я рядом!

– Ты чего комедию ломал? – хмуро поинтересовался Андрей. – Ты же здоров как бык. И со зрением у тебя все в порядке.

– Эх, дружище, ну ты и простота, хоть и не дурак, – высокомерно улыбнулся Иван. – Я без особого напряга сумел получить медицинское заключение о полной непригодности к работе на технике. Для меня теперь зеленая улица в политработники, где особых медицинских показаний не требуется, – он с превосходством посмотрел на незадачливого соседа и победоносно изрек: – А недогадливые будут вкалывать в особо вредных и главное весьма опасных условиях.

Вечером того же дня Куримов с нетерпением поджидал Тополевского «на хате», то и дело выглядывая из окна. Едва Андрей открыл дверь, Иван метнулся в коридор и задиристо похвастался:

– Я пролезу в любую дыру и скоро стану большим начальником.

– Флаг тебе в руки! – усмехнулся Андрей, снимая китель.

Иван забежал вперед и повысил голос:

– Вы все еще стучаться будете, входя в мой кабинет.

– Поживем – увидим.

– Чего не знаю, у добрых людей спрошу или вон жена поможет. Ей скоро рожать, а в роддоме бабы всякие лежат. В том числе и жены начальников. Она быстрехонько там все разнюхает, – он покосился на кухню. – Слышь, что ли, Надюха?

Та, запихнув в рот кашу, утвердительно промычала.

– Тебе бы самому надобно в госпиталь, Ваня. Заждались там тебя, – Андрей решительно подвинул Ивана в сторону и стал мыть руки.

– Не понял, – опешил тот, хватая ртом воздух.

– Нервишки бы тебе подлечить, – посоветовал Тополевский.

Удивительно, но такие стычки не мешали Ивану уже через несколько минут, как ни в чем не бывало, постучаться к соседям и одолжить крупу, кастрюлю или даже деньги. Наутро в мотовозе он без зазрения совести злословил по поводу сложного нрава и ограниченности Тополевского. Такова была суть натуры Куримова. В любом поступке он искренне верил в собственную непогрешимость. События очередного субботнего вечера не стали исключением.

…Белые ночи сбивали с привычного биоритма даже взрослых, не говоря уже о детях. Андрей безуспешно пытался уложить спать перевозбужденного предыдущей игрой сына. Тот под любым предлогом вскакивал в кроватке, ища повод продолжить веселье.

– Во, – обрадовался малыш, слыша, как включился холодильник.

– Ну-ка, спать! – пряча улыбку, нахмурился Андрей. – А то холодильник на тебя рассердится и перестанет работать. Помнишь, как быстро без него портится еда?

– Когда у меня после макалон живот болел?

– Да. Спасибо дяде Стасу, что одолжил денег на холодильник.