Старт напоминал гигантский муравейник, где в строго заведенном порядке перемещались десятки людей. Каждый из них четко знал, куда двигаться и что делать. Тополевский на мгновение остановился, пытаясь сообразить, как среди людей, одетых в совершенно одинаковую униформу, вычислить магического ефрейтора Коровкина. Осмотревшись, он принял единственно верное решение – подойдя к колоннам обслуживания, сложил руки рупором и громко крикнул: «Коровкин». Откуда-то сверху раздалось желанное: «Чего?» «Ко мне!» – задрав голову и придерживая рукой фуражку, приказал Андрей. «Щас закончу и спущусь», – спокойно ответил увалень и скрылся на колонне, где-то на высоте шестого этажа. Ожидая помощника, Тополевский внимательно наблюдал за умелыми действиями стартовиков и заправщиков.

– Искали, товарищ лейтенант? – поинтересовался коренастый парень в черной спецовке и ярко красной монтажной каске.

– Нам приказано собрать схему на 90 градусов, – уверенным голосом довел до него указание лейтенант.

– Приказано – соберем, – без эмоций заверил воин и направился к одному из огромных кабельных шкафов.

Не спеша, он извлек бухту кабеля и положил ее прямо на землю. Затем то же проделал со вторым, третьим, четвертым… Андрей занервничал, полагая, что даже ефрейтор экзаменует его. Не выдержав, он дернул его за рукав и потребовал:

– Доложите, что вы вытворяете!

– Ищу наши кабеля. Их перепутали после сегодняшнего пуска.

– Сегодня был пуск?

– В три часа ночи, – беспристрастно пожал плечами солдат.

– Зачем было все разбирать, если приходится собирать заново?

– Так круг-то этот, – Коровкин кивнул на поворотный круг, на котором они стояли, – после каждой работы вращают в исходное положение, так как не известен азимут следующего пуска. Если схемы не разобрать, все кабели порвутся.

– Ясно, – Андрей делал вид, что проверяет знания ефрейтора, а на самом деле учился у него. – Доложите индексы наших кабелей!

– Вот этот, с большой «головой» и красной чертой, – наш, – с гордостью произнес флегматичный ефрейтор и уверенно извлек из кучи кишащих подобно клубку змей кабелей нужный. – И этот поменьше, с зеленой чертой, – указал глазами он, – тоже наш.

– Я просил назвать индексы, – потребовал Тополевский.

– А на кой они мне? – искренне удивился служивый. – Наши кабели я знаю, как свои пять пальцев, и без ошибок всегда найду их.

– Проверить сопротивление изоляции! – приказал лейтенант, надеясь таким образом освоить выполнение и этой операции.

Удивительно, курсантом он научился решать в уме даже интегральные уравнения, а простейших навыков в работе с мегомметром так и не приобрел – эту премудрость в училище попросту не преподавали.

– Вы будите крутить или тыкать? – деловито уточнил Коровкин.

– Что крутить и куда тыкать? – поддел его Тополевский. – Доложите порядок измерения сопротивления изоляции!

– Один должен крутить вот эту ручку… мегомметра, а другой – тыкать… вставлять… – с трудом подбирал нужное слово ефрейтор, – в разъем кабеля и снимать показания с мегомметра.

– Я хочу проверить ваши знания, показания снимать будете вы, – нашелся лейтенант, не желая показывать свою неопытность.

– Как скажете, – добродушно согласился боец.

– Как положено отвечать военнослужащему? – Андрей хотел, чтобы подчиненный сразу почувствовал в нем своего начальника.

– Есть! – хмуро бросил солдат и начал процесс измерения. – Крутите быстрее, товарищ лейтенант, – сосредоточенно попросил он.

– Есть! – улыбнулся в ответ Тополевский.

– Норма. Норма. Норма… – переставляя щуп мегомметра от штекера к штекеру, твердил ефрейтор.

– Что за норма? Докладывайте внятно, какие показания должны быть на приборе!