Поклеили мы обои, положив в них дуст, как нам посоветовала Зоя Ивановна, чтоб не появились клопы, и зажили спокойно и весело.

С нами жила сестра Гены, которую звали, как и меня, и часто мы обе откликались на его зов: «Галя!». Умелая и работящая, Галя сильно облегчала нам жизнь. Она училась в вечерней школе в десятом классе. Днем топила печку, ходила в магазин, иногда готовила еду по своему разумению. Это сильно меня выручало, пока я не научилась вести хозяйство и хорошо готовить. Ведь до того я жила, как у Христа за пазухой: дома знала только учебу, школу окончила с золотой медалью. Потом – МГУ на Ленинских Горах, комната на одного в общежитии и масса дешевых столовых и буфетов, работавших с утра до ночи.

Поздними вечерами мы с Галей играли в карты, а Гена в большой комнате за большим обеденным столом писал пьесу «Макар Васька – сиктса зон» («Макар Васька – сельский парень»).

Гена писал про Ваську Другова очень быстро. В этой шаловливо-веселой комедии отразилось его душевное состояние, в котором он находился в то время. У него всегда было хорошее настроение, он радовался жизни, много шутил, разыгрывал нас с сестрой, подтрунивал надо мной, так как Галя часто хитрила с картами и почти всегда выигрывала. Когда же я уличала ее в жульничестве, они вместе смеялись, и Гена повторял: «Не верь тому, что говорят, сама соображай. У тебя образование, а у нее деревенская, житейская хватка». Да, хватки у Гали всю жизнь хватало, а вот счастье иногда обходило ее стороной.

К тому времени Геннадий был уже известен в Сыктывкаре. Его «Сыктывкарский разговор» знал и любил весь город. Я, услышав впервые эти шуточные стихи по радио, очень смеялась, как, впрочем, и все, кто их слышал. Думаю, что тогда в городе не было более любимого писателя.

* * *

Этот год был самым безмятежным в нашей жизни. Зима пролетела мгновенно. Весной Галя поступила в медучилище, а я отправилась в Архангельск к родителям «за нашей первой дочкой». Гена провожал меня до Котласа. Мы ехали в двухместной каюте, пароход медленно и ритмично шлепал колесами, как бы успокаивая нас: все будет в порядке. В Котласе Гена посадил меня на пароход, ходивший до Архангельска, а сам вернулся в Сыктывкар. В начале августа он получил телеграмму: «Поздравляем с Мариной». Через месяц он приехал за нами. Дочка ему очень понравилась, особенно огромные черные глаза и длинные черные волосы. Правда через месяц черные волосы выпали, а затем выросли редкие, очень светлые волосики. Любить ее Гена стал еще сильнее, ведь у него в детстве тоже были совершенно белые волосы.

Г. Юшкова с Мариной Юшковой (1 месяц), 1959 год

Пока Гена ездил за нами в Архангельск, решился вопрос с жильем: как только мы приехали с нашим чудом в Сыктывкар, Гена получил ордер на двухкомнатную квартиру. Была она в деревянном доме на Железнодорожной, без воды, без удобств. Вернее, удобства были: выгребная яма с сильной струёй холодного воздуха зимой, и центральное отопление, которое в первый год не работало. Зато была кухня с большой плитой, топившейся дровами, к которой прилагался дровяной сарай. Вот в этой теплой кухне с крошечной дочкой мы и прожили первую зиму.

В гостях у тестя. 1959 год

Квартира была на первом этаже. Правда, нам выделили на втором, но её занял очень расторопный доктор Цой с большой семьёй родственников и маленьким ребенком, спорить с ним мы не стали. Когда потеплело, пришли мои друзья-сослуживцы, и мы все вместе за один день проконопатили стены в квартире (стены были из бруса), так что в следующем году у нас было очень тепло, а у Цоев на втором этаже – холодно, и они очень жалели, что заняли нашу квартиру. Когда же настало лето и стало совсем тепло, мы стали клеить обои и красить полы в двух наших замечательных комнатах.