– Почему ты не на работе? – спросил Луис.

– Я взяла на это утро отгул, – повторила Кейт.

Блок с Луисом обменялись взглядами, но ничего не сказали.

– А мы тут с Мелиссой просто говорили о древесине. Она собирается что-нибудь сегодня прикупить, чтобы сделать шкафчик. Ей самое время обзавестись хоть какой-нибудь мебелью.

– Мне много не нужно, – тут же вмешалась Блок.

Кейт улыбнулась. Подруга могла попросту купить любую мебель, но у Луиса заканчивались проекты. Изготовление шкафчика заняло бы его как минимум на пару недель.

– Твой отец сказал мне, что ты представляешь интересы Александры Авеллино, – сменила тему Блок.

– Ой, да нет, ее интересы представляет наша фирма. Я просто в команде. Работаю на подхвате. Проверка фактов, ведение записей, такого вот всё рода…

Прежде чем Кейт успела закончить, как у нее задрожала нижняя губа. Отец инстинктивно потянулся к ней, коснулся ее руки, и события последних нескольких дней посыпались из нее как из дырявого мешка. Правда, она так и не осмелилась сказать отцу, что подвергается сексуальным домогательствам со стороны своего босса. Луис хранил дома несколько пистолетов, на один из них даже имелась лицензия. И он был нью-йоркским копом старой закалки, так что вполне был способен объявиться на пороге у Леви, ткнуть ему в рожу стволом тридцать восьмого калибра и напомнить наглецу о кое-каких правилах поведения.

Кейт рассказала им об утренних событиях и угрозах Леви. Отец отвернулся, постукивая правой подошвой по полу. Она увидела, как Блок нетерпеливо подалась вперед.

– Он назвал тебя малышкой? О, какая прелесть… А ты что ему ответила? – спросила та, упершись локтями в стол и даже вытянув шею, чтобы не пропустить ни слова из той потрясающей тирады, которую, по ее мнению, явно выдала Кейт в ответ на «малышку».

Но та лишь покачала головой:

– Ничего я не ответила. Просто не смогла.

Явно не уловив суть истории, Блок на миг растерялась, а затем пристально посмотрела на Кейт – как будто пытаясь понять, что же случилось с ее подругой, которая умела осадить любого парня одним-единственным взглядом, а в споре на повышенных тонах всегда одерживала верх. В те дни Кейт была крепким орешком. Могла в случае чего вступиться и за Мелиссу, и уж точно не стала бы терпеть оскорблений, причем от кого угодно. Еще в раннем возрасте Кейт отлично умела ранить словами – они и были ее главным оружием.

Ее отец допил свой кофе и, стараясь по своему обыкновению избежать излишне серьезного или даже просто хоть в чем-то значимого разговора, предложил:

– Пойдем-ка покормим птичек.

Кейт последовала за подругой и отцом в мощеный дворик, где стояли две большие кормушки для птиц. На жердочке одной из кормушек сидел одинокий зеленый попугай. В Эджуотере такая картина не была чем-то из ряда вон выходящим. Это был один из довольно многочисленных здесь попугаев-монахов. Никто точно не знал, как и почему эти птицы вдруг стали гнездиться в Эджуотере – такие в Нью-Джерси в жизни не водились. Некоторые утверждали, будто бы они удрали из лопнувшего упаковочного ящика в аэропорту Кеннеди в шестидесятых годах. Однако никаких подтверждений тому не имелось.

Кейт помогла отцу наполнить кормушку семенами и орехами, которые он хранил в старом бочонке, а ее подруга наблюдала за обоими. Через несколько минут она произнесла:

– Мне пора бежать, Луис, – можно я заберу эти…

– Да, конечно, – отозвался тот, после чего засунул руку поглубже в бочонок и рылся в его содержимом, пока не нашел искомое. Когда он вытащил руку, в ней был желтый конверт с мягким наполнителем, который он и передал Блок.