Она глянула на меня как-то по-новому, как будто я снял некий камуфляж и теперь она видела перед собой реального человека.

– Мне нравится, что вы меня об этом спросили, – наконец сказала она. – Я хочу, чтобы вы были моим адвокатом. Я не убивала своего отца. Это всё Александра. Это ее рук дело.

Я не торопил события, внимательно наблюдая за ней, пока она произносила эти слова. В ее глазах, в ее голосе, на ее лице была только правда. Никаких тревожных сигналов, никаких «значков», которые могли бы указывать на ложь. Я поверил ей.

Пора было приниматься за работу.

– Расскажите мне, что там произошло, – попросил я.

– Я была дома у папы на Франклин-стрит. У меня есть собственное жилье неподалеку, и я частенько его навещаю. В последнее время все чаще и чаще, так как он становился все более рассеянным. Когда я зашла, то сначала подумала, что его нет дома…

– Погодите секундочку – как вы попали внутрь?

– У меня есть ключи. У Александры тоже.

– Ладно, простите, что перебиваю. Вы сказали, вам показалось, что его нет дома…

– Я прошла дальше, и в кабинете тоже его не нашла. А обычно он там чуть ли не постоянно торчит – смотрит телевизор или работает. В общем, там его не оказалось. Я подошла к лестнице и окликнула его, но папа не ответил. Я подумала, что он, наверное, вышел прогуляться, поэтому подошла к бару в кабинете, налила себе выпить, а потом поднялась наверх.

– Зачем вы поднялись наверх?

– Я услышала какой-то шум и подумала, что он, наверное, все-таки дома и просто не слышал, как я вошла. Так что поднялась на второй этаж, но там его тоже не нашла.

– А что находится на втором этаже?

– Три спальни и тренажерный зал. В тренажерном зале его не оказалось, а в спальни я не заглядывала. Ему там было просто нечего делать. А потом опять услышала шум, на сей раз этажом выше.

– Какого рода шум? – спросил я.

– Даже не знаю… Это трудно описать. Это было похоже на стон, или мычание, или что-то подобное. Может, даже на какие-то обрывки разговора. Я не знаю – вообще-то уже не помню. Помню только, что поднялась наверх, чтобы проверить, не там ли он. У папы случались провалы в памяти, из-за которых он терял ориентацию. Старость или, не дай бог, начало деменции или чего-то еще в этом роде. Поначалу я подумала, что он просто упал. Когда увидела, что папа лежит навзничь на кровати в собственной спальне. Свет там был выключен, но я помню, что это показалось мне странным. Что-то было не так.

– В каком это смысле?

– Я не могла как следует разглядеть его в темноте, но заметила одну из его ног на кровати. На ней был ботинок. Это было необычно. Папа вечно пилил меня, когда я заваливалась на диван в обуви.

– И вы включили свет? – спросил я.

– Нет, не стала. Просто подошла к нему и спросила, как он себя чувствует. Я решила, что он просто прилег вздремнуть. Папа ничего не ответил. И вот тогда-то и увидела, что с ним сделали. Я взяла его за голову и увидела, что остальная часть лица у него настолько…

София ненадолго примолкла, а затем добавила:

– Вот тогда я запаниковала и набрала «девять-один-один».

– Вы видели, как ваша сестра или кто-то еще напал на вашего отца?

– Нет, не видела. Но я знаю, что это была она. Она пряталась в ванной. Я заметила, как из-под двери ванной просачивается свет. И увидела ее тень, когда она подошла к двери. Готовая выскочить и, наверное, убить и меня тоже. Я знала, что это она. Я закричала и выбежала из дома.

– И почему же вы так уверены, что вашего отца убила именно ваша сестра? – спросил я.

– Потому что хуже стервы, чем моя сестричка, я в жизни не видела! У нее есть этот фасад, который она выставляет напоказ всему миру. Богатая, успешная… Всё это ложь. Она больная на всю голову. Наша маманя дала нам жизни, когда мы росли… Александра еще более чокнутая, чем я. Просто она лучше это скрывает. Копы тоже арестовали ее, когда я сказала им, что видела ее в ванной. Я видела, как они надевали на нее наручники, когда сидела на заднем сиденье патрульной машины.