Поплелась кошка домой. Голодая и продрогшая до костей. Идет и думает: «Под машину что ли броситься? Надоело так жить».

А хозяин в то время женился и взял себе в жены славную добрую женщину. Вышла она на порожек с котлетой и зовет: «Радость! Радость! Куууушааать!». Подбежала кошка, взяла сочную котлетку и проглотила ее. Покачала головой новая хозяйка и еще одну котлетку принесла: «Кушай, наша радость».

С того самого дня кошка преобразилась. Отъелась, отмылась и превратилась в красавицу. Лежит себе на порожке, бока на солнышке прогревает, да вкусную котлетку поджидает.

Вот так всего одна буква изменила жизнь одной кошки.

Стояло в дремучем лесу одинокое дерево. Старое – престарое. Сухую обветренную кору избороздили глубокие и безобразные трещины. Стали разрастаться неведомо откуда появившиеся голубовато – зеленые лишайники – признак старости.

Опустило дерево свои сухие ветви до самой земли. Склонило обреченно верхушку. «Никому я не нужна. Птицы перестали вить гнезда в моей кроне. Даже дождик и тот обходит меня стороной»

В эту самую пору проходила мимо Дриада – покровительница деревьев. Жалко ей стало старое дерево. Тем более, что знала она его с самого ростка.

Достала Дриада из кармана своего изумрудного платья семена цветов и, насыпала их в глубокие трещины коры сухого дерева. Позвала дождь и попросила о помощи. Он с радостью откликнулся. Полил теплой живительной водой дерево.

Вскоре из семян выросли красивые и благоухающие цветы. Старое дерево ожило. Оно смотрело на себя и не узнавало. Глубокие трещины стали разглаживаться. На ветвях зазеленели сочные зеленые листики.

Теперь дождик не проходил мимо него, а обязательно останавливался, чтобы полить и полюбоваться цветами – подарками Дриады. Лесные пичуги облюбовали раскидистую ветку и свили себе гнездо.

Дерево расцвело.

Возле кузницы, что рядом с базарной площадью, на большом камне сидел старец. Он курил самокрутку. Между затяжками было видно, как его язык блуждает по беззубой нижней челюсти. Земляного цвета шею и щеки безжалостно изрезали глубокие морщины. Нос заострился по – орлиному. Он щурился, всматриваясь в небо. В его светло – голубых, почти бесцветных глазах отражались облака.

Его широкие штаны и босые ноги сильно запылились, говоря о длинной дороге, которую он прошел.

– Кузнеца ждешь, а ли просто отдыхаешь? – спросила молодичка, держа в обнимку самовар.

– Жду, – коротко ответил старец.

– А в хату не ходили? – молодичка кивнула на избу рядом с кузницей, – можа сегодни больше не выйдет?

Старик ничего не ответил, только внимательно посмотрел на добротный деревянный сруб, в котором жил кузнец.

– Васька он такой, ежели в обед чарку, другую браги пропустит, то и работе конец. Мужики всё больше в Заплавы ездют до ихнего кузнеца. Такой говорят работящий, никогда на обед не уйдет, ежели люди пришли. Не то, что наш Васька, – защебетала, найдя молчаливого слушателя, молодичка, – Я вот на той неделе серпок приносила поправить. Мне без него никуда. Траву кролам режу. А он говорит: «Выкинь». Как выкинь? Серпок – то еще хороший. Отвез мой мужик в Заплавы, ихний кузнец и поправил. Серпок как новенький. А ты дед смотрю не наш, не Березовский?

– Из Озёрок я, – тихо ответил старец.

– Из Озёрок? Не близкий путь. Видать нужда тебя привела к нам, как пить дать. Ну ладно передохнула маленько, домой пойду. Тебе то хорошо: сиди себе да сиди, дети небось уже большие, сами управляются, а у меня мал мала меньше. Когда вырастут?

Молодичка подхватила, стоящий на земле самовар, обняла его покрепче и зашагала по дороге. Старец долго смотрел ей вслед, пока она не превратилась в маленькую расплывчатую точку.