Воцарилась гробовая тишина, было слышно, как на кухне фырчит повторно закипевший чайник, в углу столовой напольные часы, вознёсшиеся выше двухметровой посудной стенки, пробили четверть часа. Александр Олегович, отодвинув коляску от стола, рукой, лежавшей на скатерти, переворачивал на одном месте серебряную ложку для варенья. Его жена, наконец-то, шумно, с оттяжкой высморкалась, посмотрев на внука, сказала:

– Я знала, что всё этим кончится… Господи, я знала. До ребёнка никому не было дела. Два мужика в семье и некому было выпороть его ещё год-два назад. И пороть надо было так, чтобы сидеть не мог на своей жопе… Вот так меня воспитывали в рабочем посёлке, в семье ткачихи и шофёра, вот так мы познавали, что можно, а что категорически нельзя делать в жизни. Что ты молчишь, Александр? И где, наконец, законный отец этого увальня, которого, все, по недоразумению, называют взрослым человеком?

Стулов «поправил» ровно пришитый на плече погон, стараясь привлечь к себе внимание, снова заговорил отрывисто:

– Чтоб все присутствующие здесь знали и понимали! Есть две стороны этого вопроса. Первое: уголовная ответственность наступает с получением паспорта, в нашем случае, мы эту стадию прошли. К примеру, недавний наезд десятиклассника той же школы, где учится и ваш внук, на супружескую пару со смертельным исходом одного из них и с отягчающими обстоятельствами из-за отсутствия водительского удостоверения у школьника, закончился судебным приговором в виде лишения его свободы на пять лет. Второе: за приобретение и распространение наркотиков – срок предусмотрен немалый! И как посмотрит суд на то, с кем и насколько бескорыстно фигурант делился той же «травкой», то есть, кому и за сколько давал её для употребления. Если будет доказан корыстный умысел в её сбыте, можно схлопотать большой срок лишения свободы. Вот такая конопля, травка да петрушка! Десять лет – это вам не шуточки!

Офицер замолчал, уставился в чашку с чаем, давая возможность присутствующим что-то сказать. Но все молчали, оглушённые жуткой перспективой и возможной мерой ответственности за казалось бы совсем безобидные дела. «Ну, подумаешь, – считают многие из любителей примазаться к современным хиппи, – скрутили цигарку „дури“, пустили по кругу, потянули дымок пару-тройку раз… Что тут преступного?» Хотя видели и знали любители подымить, как в сюжетах по ТВ показывают борьбу с зарослями конопли, как полицейские надевают наручники хозяевам этих плантаций, как суды безжалостно приговаривают их к большим срокам тюремного заключения.

– Леонид Иваныч, – не сказал, просипел актёр, посмотрев на внука, опустившего голову почти до чашки с нетронутым чаем, – он хоть и большой, но ещё сопляк и дурак-дураком… Всё подражать им хочется героям Голливуда: надо травку курнуть, чтобы, значит, тебя считали взрослым и независимым от родителей и школы человеком. Я прошу у вас прощение за мои промахи в воспитании внука, но я точно знаю, что травкой он не торгует, пакетики не разносит по схронам. Клянусь вам, больше не повторится ни покупки, ни курения этой дури. При внуке говорю: увижу ли ещё раз сам, сигнал ли поступит от школы или соседей, я сам его сдам полиции с уликами и вещественными доказательствами. И пусть посадят его лет на пять в тюрьму… А сейчас скажите: вы будете его арестовывать?

– Дело по вашему внуку закрыто! – Резко сказал, как отрубил, подполковник, – но мы его откроем, тут же, если поступит хоть один сигнал. Хоть один, даже анонимный сигнал…

– Иди в мой кабинет, – сказал актёр внуку, не опуская правую руку с повязки на горле, – мы ещё не закончили разговор…