– Однако, пошаливают тут у вас. И действуют лесовички не так, как прежде, стаей, а по правилам военной науки. Засада, нападение с флангов… Шесть душ всего (Луу-Кин вздрогнул – рыцарь сказал что у мута есть душа! Ну, им, рыцарям, и не такое позволено), идеальное количество для засады.

– Осмелюсь сказать, доблестный рыцарь Кор-Фо-Мин, для меня одного их было слишком много, а для вас – слишком мало.

– Молодец, подметил верно. Значит, поджидали они не нас, а просто – кого судьба пошлёт. Или, может быть, определенную пару? Ты как думаешь, мирный торговец?

– Не знаю, о доблестный рыцарь. Этим проклятым мутам лишь бы мясо… – Луу-Кина затрясло. Запоздалый страх высосал все силы, хорошо, у частокола постоялого двора. Из последних сил тащился он вслед рыцарю.

– Какое счастье, какая радость! – непритворно ликовал хозяин. Конечно, улыбка размером с месяц предназначалась не ему, бедному торговцу, с него какой доход – медный грошик за ночлег. Но рыцарь дома Кор!

– Счастье, как счастье, – рыцарь спешился, но повод тура отдавать не спешил.

– Доблестный рыцарь может не беспокоиться – мой слуга прекрасно обиходит вашего прекрасного тура.

– Да? – рыцарь посмотрел на тура. – Ты, Бышка, как считаешь?

Тур, похоже, не возражал.

– Ладно, старайся, – рыцарь позволил слуге отвести тура в конюшню. – А двуногих у вас обихаживают?

– Дву… Ха-ха-ха! Рыцарь изволит шутить! Лучший стол невозможно найти до самого замка!

– Это, конечно, обнадёживает… Руки у вас мыть принято?

Луу-Кин бочком-бочком пошёл было в сторонку.

– Полагаю, мирный Луу-Кин, ты не откажешься разделить со мною вечернюю трапезу?

– Почту… Сочту за честь… – залепетал он. В старых былинах говорилось о том, как рыцари в походах, бывало, делили хлеб с простолюдинами, так в былинах много чего говорилось. Простолюдины вдруг оказывались утерянными или украденными в детстве принцами или, напротив, добрыми чародеями, а он, Луу-Кин ни принца, ни чародея в себе не ощущал. Разве потайной, неведомый? Любишь ты, брат, мечтать, оборвал он себя. О другом мечтай – распродать товар с выгодой…

Вымытый – а мыть пришлось и шею, – сидел он за господским столом. Стол, как стол, даже меньше чёрного, для людей простых, обыкновенных. Но – с видом на очаг. Прежде, чем зарезать курицу – принесли, показали, вот-де она какая, живая, здоровая, одна голова, две ноги, два крыла. Так же показывали и траву, и плоды, и ракушек. Рыцарь ракушки забраковал, уж больно злыми были на вид, остальное велел готовить на кухне скорой, походной, а покамест кушанья доспеют, подать чего-нибудь хмельного для мирного торговца, поскольку сам он по обету ничего крепче воды пить не может. Только подать не чего-нибудь, а именно рыцарского вина, поскольку пить-то он не будет, а попробовать – попробует.

Луу вина избегал: не один торговец терял и товар и жизнь из-за лишнего стакана, а лишний стакан – это первый стакан. Но сейчас, когда он сидел за столом, отказаться было невозможно. Ну, он не один, с рыцарем, так что можно… За спасение.

Рыцарское вино, красное, прозрачное, шло необыкновенно легко, но Луу пил чинно, не хватает только нахрюкаться. Хотя в этой таверне… Наконец, подали и еду. Вкусно. Побегай этак день за днём, корку хлеба с пальцами слопаешь…

А хозяин, пока не поспели новые кушанья, суетился вокруг рыцаря, стараясь болтовней заменить неготовые блюда. Да и что ему ещё делать – хозяину? В дальнем, чёрном углу сидела троица нищебродов, вся еда которых – кружка браги да кусок хлеба с луком. Луу одёрнул себя – нищеброды, как же. Обыкновенные вольные люди, как и он. Он так и водой бы обошёлся, вместо браги-то. Достойная бедность – счастливый удел. Раз в жизни сел за господский стол, и нос дерёт. Это он от вина занёсся, не иначе, от чего же ещё.