– Обвинять во всех тяжких флотскую разведку я не стану, – ответил Преображенский. – Обзывать последними словами – тоже. Они сами все о себе знают. Моя ошибка в том, что я не перепроверил их данные на месте и первыми в трубу отправил своих разведчиков, а не саперов. Если бы не Блинов, эта ошибка могла обернуться гибелью не только взвода Краснова и танкистов, но и всего батальона. Я виноват и готов понести наказание.

– Осознаешь, значит? – Гордеев так и не отвел изучающего взгляда. – В этом я не сомневался. Легче не станет, но хотя бы на будущее себе зарубку сделаешь. А наказание... последует, сударь, не сомневайтесь.

Генерал наконец прекратил сверлить Преображенского взглядом и обернулся к Бородачу. Тот мгновенно подобрался, так, что все его грузное на первый взгляд тело преобразилось в гранитный монолит, а грубоватое, будто бы рубленое лицо приобрело выражение предельной сосредоточенности. Даже глаза, небесно-голубые, цвета неба над его родной Европой, никак не вяжущиеся с общим героическим обликом, казалось, немного изменили цвет. Они остались голубыми и ясными, но теперь это была голубизна холодного неба над Натали, планетой вечных снегов.

– Твоя очередь, Борис Александрович, – генерал кивнул второму комбату. – План «Б» будет отрабатывать второй батальон.

– Разрешите... – заикнулся было Преображенский.

– Не разрешаю! – неожиданно взорвался Гордеев. – Это и будет тебе наказанием! Форт Гатлинг возьмет Бородач! А ты его подстрахуешь, – генерал смягчил тон. – Тем более тебе личный состав надо пополнить и технику получить. После совещания отправляйся на базу. Получишь там новые танки и наберешь солдат. Как раз транспорты с техникой и новобранцами прибыли.

– У меня зампотех имеется, он же «ротный один» – обиделся Преображенский, – а кадровик по штатному расписанию – командир второй роты. Вон они оба загорают.

Он указал на Бубликова и Блинова.

– Можешь с собой их взять. Заодно развеешься, ошибки осмыслишь. Все, решен вопрос. Первый батальон отводится в тыл. Это приказ. Выполняйте, подполковник!

– Есть. – Преображенский уставился в пластиковую столешницу.

С точки зрения подполковника, наказание Гордеев назначил слишком строгое. Хотя, конечно, по заслугам.

– И главное, Павел Петрович, ты встретишь и сопроводишь проверяющего из Генштаба, – закончил Гордеев с едва различимым неудовольствием. – На «Уран» его привезешь, я после двадцати одного туда передислоцируюсь.

– Дожили, – буркнул начальник штаба бригады полковник Хосокава Харуо. – Уже проверяющие к нам ездить начали.

– Будем так воевать, еще не до того доживем. – Гордеев махнул рукой. – Кроме начштаба и Вяземского все свободны. Честь имею, господа офицеры.

Начало июля в Стокгольме выдалось прохладным. Было солнечно, но настойчивый северный ветер не давал насладиться летним теплом. Зато все тот же ветер позволил городу вдохнуть полной грудью. И вовсе не потому, что развеял смог. Над мегаполисами Земли уже давно не было смога. Промышленные выбросы в атмосферу и сизые облака транспортных выхлопов остались в далеком прошлом, в Индустриальной Эпохе, когда недра планеты еще были полны нефти, газа и всяких полезных ископаемых. Но все же в столице, как и в любом мегаполисе, до сих пор дышалось труднее, чем среди зелени ухоженных парков, например близ Упсала, на берегах озера Эльмарен или на Аландских островах. Труднее из-за жуткой насыщенности воздуха углекислотой и бытовыми испарениями. В каменных лабиринтах улиц, никогда не видевших солнца из-за многочисленных небоскребов, воздух застаивался как в корабельном кубрике. Ветер с моря хотя бы немного решал проблему. Жаль, что только эту. Со всеми остальными жителям перенаселенного Стокгольма приходилось справляться самостоятельно.