Макаров, не отрываясь взглядом от каракарцев, сделал несколько пометок в своем блокноте. Он постоянно так делал пока шли переговоры. Видимо, опыт.

– Я это согласую. Думаю, это оптимально.

– А что касается ракет СР-12 «Закат»?

Макаров только хотел открыть рот, как из-за стола вскочил Денис.

– Да сколько можно?! Мы и так уступили уже второе больше, чем вы! Это оскорбительно!!

Макаров пытался ухватить его за рукав и усадить за стол, но тот увернулся и отошел на некоторое расстояние, так что Макарову не удалось до него дотянуться. Пришлось вставать из-за стола.

– «Семерафон Милосердный»?! Это после устроенной им бойни в Караше?? После нападения на дальние миры Вазгура? «Милосердный» потому что убил десятки миллионов колонистов Арата и Кронкса?? За орбитальные бомбардировки кластерными зажигательными бомбами его так прозвали??

Макаров схватил его за руку и пытался вытолкнуть из помещения, но дверь оказалась закрыта, блокирована по протоколу искусственным интеллектом корабля. Макаров ловко ткнул его в печень, Денис осунулся и стих.

– Они не намерены обсуждать с вами исторические вопросы! – закричал Литицер Фейразар. Из всей троицы он вообще казался самым нервным. – Семерафон был великим каракарцем, Семерафон Освободитель миров, Семерафон Спаситель. Он доказал право владения мирами, которые Содружество отняло у нас. Он освободил Старую Родину от колониальной администрации, которая не брезговала пытками и физическими расправами. И вы попираете здесь имя это честного лидера…

Казуал жестом осадил его, и тот послушался.

Макаров оттолкнул в дальний угол техника, а сам вернулся к столу, но только склонился перед ним, а не сел на табурет.

– От имени капитана корабля Тимура Ибрагимова я приношу извинения за выходку нашего представителя… подтверждаю, что целью переговоров был и остается поиск компромисса как средства мирного разрешения кризиса… подтверждаю, что принимаю ранее достигнутые договоренности при условии соблюдения договоренностей противной стороной… заявляю, что намерения наши были чисты, и помыслы дружественны… – на секунду он замялся, вспоминая давно забытые протокольные каракарские фразы – надеюсь, что будучи приверженным… идеалам чести и порядочности… мы будем услышаны друг другом… И нам нужен перерыв…

●○○○○

Капли дождя молотили в стекло, и их звук очень отвлекал от хода мыслей. Ибрагимов еще справлялся с болью в тазобедренном суставе, к этому-то он привык, но постоянные удары крупных капель, сбивающих и так полуживую мысль, вынести оказалось сложно.

На дальних скамьях зала судебных заседаний сидела министр войны Аврора Мурено. Похоже, это единственный человек, который верил в бывшего капитана.

– Мы живем в мире, где идеалы превосходят наши принципы. Потому что люди слабы духом. Назначив себе какого-то кумира, мы пренебрегаем интересами большинства, не соответствующего образу этого кумира. И мы готовы поддерживать репутацию героев даже тогда, когда солнце погаснет, и перед нами обнажится пропасть. Это наш мир, очень мрачное место! Мы отказываемся от всего человеческого, истиннолюдей становится все меньше, а проблем с тем, что делает нас людьми, все больше…

Его голос технически стих. Судья Дмитриев о чем-то перемолвился с судьей Афанасьевой, и та спросила:

– Скажите, это имеет отношение к делу?

– Все, что он скажет, имеет отношение к делу, ваша честь, – ответила вместо Ибрагимова министр.

Ибрагимов продолжил.

– Так вот, во времена этого упадка для нас особенно нужны идеалы. Когда каракарцы напали на систему Ребула и начали орбитальные бомбардировки, нам особенно понадобился лидер, сочетающий в себе все человеческое и все выдающееся, чего только мог достичь человек. Этим героем оказался адмирал Андрэ Магеллан.