Справляться мне было недосуг, но и оставлять металлического монстра пожирать моё пространство я не хотела. Распечатав из интернета штук пять руководств по домашнему вскрытию сейфов, я запасла набор дисков, стащила к сейфу все три болгарки, что нашла, нацепила очки и проделала первый надрез.

Как только болгарка стихла, сейф вежливо сказал мне: «Здравствуй». Минуты три я на него таращилась, тщетно пытаясь вернуть вселенную к адекватности. Потом заметила, что это вовсе не сейф заговорил. Это говорящий сосед пожаловал.

Отложив инструмент и стащив очки, я встала и придала своему тону максимум непринуждённости:

– Я приношу свои глубочайшие извинения…

Вдвинувшись в центр мастерской, Рим перебил меня на полуслове:

– Не утруждайся. – И протянул мне мятый лист бумаги с цифрами.– Это ведь твоя шифровка?

Редди, конечно, молодец. Успел сделать, о чём договаривались. Но Редди – редкостная растяпа. Кто оставляет такие улики? Ладно бы платочек уронил. Или зажигалку. Но саму шифровку оставить? Это за гранью.

– Может, пояснишь, что это означает?

– Это показания ваших счётчиков. Вода. Свет.

Столь простая информация с трудом пролезла в сознание Рима. Обдумав сказанное и решив, что я всё-таки не шутила, он уточнил:

– Ты заподозрила, что я вверну в твою трубу отводной кран?

– Вроде того.

Никто и никогда не подозревал Романа Алексеевича в вульгарной краже. В неуважении к учебникам – это да, пожалуйста. Но вода? Почувствуй себя, Наташка, персонажем из сатирических фильмов про коммуналки. И надо полагать, цезарь решит, что я всех сужу по себе, а значит, мне оттяпать кусок чужой воды – раз плюнуть.

Пока я соображала, как извернуться из неловкой ситуации, Рим осматривался.

Часть мастерской занимали стеллажи с инструментами. В углу стояла пара шкафов с разной мелочёвкой. В дальней перегородке торчало две двери, и через одну открытую был виден кусочек моей кровати. У стены с окнами стояло два больших верстака. Один ещё сохранял пятачок пустой поверхности. Второй я использовала как свой рабочий стол, поэтому по дальнему периметру его украшала многослойная стена из разных бумаг, а в центре, на скоплении хаоса листочков лежал мой ноутбук. Под верстаком располагалась выставка принтеров. Они у меня почему-то быстро ломались и скапливались.

Взгляд Рима по кругу вернулся к сейфу. После довольно длинной паузы Рим потрогал край сейфа и спросил:

– Зачем ты это делаешь?

– Хочу узнать, что внутри.

Покосившись на инструменты, он заметил:

– Опасные штуки.

– Знаю.

– Они тебе не по силам.

Я пожала плечами и любезно предложила:

– Хотите сами попробовать?

– Нет. Руки будут трястись.

Рим сжал пальцы в замок, вывернул их, потянулся и махнул рукой в пространство перед собой:

– Встань и выпрямись.

А это мы в школьную линейку играем? Вдвоём? Вот так сразу?

– Ты мне кое-что объяснила. Давай и я тебе объясню.

Мне бы маленький намёк на сферу этих объяснений.

– Не бойся. Я до тебя дотронусь. Но ничего плохого не сделаю.

Осталось понять, где у цезаря границы «плохого».

– Не придумывай ерунды. Я врач, ты пациентка. Моя задача – помочь тебе. Твоя – довериться мне. Я не буду касаться деликатных зон. И если вдруг тебе станет некомфортно, ты сразу мне об этом скажешь. Любыми словами. Я исключу то, что неприятно.

Треснуть его молотком по голове я ведь успею?

– Вдох. Медленный выдох. Ещё.

Одна ладонь легла на моё плечо, вторая погладила спину, и по спине пробежались кончики пальцев. Касания казались лёгкими, но в какой-то точке нажатие пальцев отозвалось чувством неустойчивости.

– Вот. Здесь. И здесь. Чувствуешь?

Тёплые мурашки поползли вдоль позвоночника.