– А зачем,… ведь всё нужное я уже сделала,… ель отравлена и умерщвлена,… теперь дело за принцессой, пусть прикасается к ней,… а мне, пожалуй, пора и отдохнуть… – коварно рассудила она, и пока все радовались и шумели, встречая ель, быстро скрылась в своих покоях, дозволив действовать колдовскому яду.

А меж тем ель уже расправили, отряхнули от снега и при содействии всех придворных лакеев водрузили на её законное место в центре зала. И, разумеется, при всём при этом присутствовала принцесса. Шарлотта, задорно смеялась, весело хлопала в ладоши и кружилась в танце, ожидая, когда же наконец-то закрепят ёлку и можно будет приступить к её украшению.

Но вот всё было готово. Ёлку закрепили, игрушки с мишурой и гирляндами были доставлены, и пришла пора украшать. Принцесса, тут же выбрав самую свою любимую игрушку, бросилась к ёлке. Восторг, который она испытывала в этот момент, был подобен восхищению от созерцания утренней зари, когда первые лучи солнца, прорезая тьму ночи, вселяют жизнь во всё сущее.

Так и принцесса, повесив на ёлку первую игрушку, будто открыла новую страничку своей жизни. Шарлотта моментально преобразилась, румянец заиграл на её щеках, глаза радостно заблестели и сделались ещё выразительней. Счастливая улыбка гуляла на её устах. И она не переставая, всё брала и брала новые игрушки, и всё навешивала и навешивала их на ёлку.

И уже казалось, что ничто не сможет помешать принцессе, нарядить всю ёлку полностью, как вдруг в какой-то момент она неловко качнулась и слегка укололась о маленькую хвоинку. Ну, совсем крохотную, даже и не такую большую, как прочие, а такую маленькую, что её и заметить-то было трудно в общей массе хвоинок. Но именно в ней-то в этой крохе и сосредоточился тот главный заряд яда, который от корней до макушки пропитал всю ель.

– Ой, что-то кольнуло,… ну надо же все иголки такие мягкие, а эта словно шип от розы, острая и болезненная… – отдёрнув руку от ветки, ойкнула принцесса. Ранка оказалась несущественная, боль сразу утихла, и Шарлотта уже вроде снова начала украшать, но тут у неё в голове, будто всё туманом заволокло. Глаза её непроизвольно закрылись, и она, потеряв сознание, лишилась чувств.

Вот так одна крохотная хвоинка вмиг сразила принцессу. И это ещё хорошо, что укол оказался не смертельным. Видимо отвар был слаб и приготовлен наспех. Или же баронесса не те заклятья над ним произнесла. А может отвар сработал так слабо потому, что он не был рассчитан на большую ель, а предназначался маленькому полевому цветку, как того требовал колдовской обряд. В общем, что-то пошло не так, что-то не сложилось и чего-то не хватило, чтоб мгновенно погубить принцессу. И теперь бедняжка впала в глубокий сон. Но это всё же лучше, чем если бы она сразу умерла.

А меж тем во дворце поднялся страшный переполох. Началось такое столпотворение, что древнему Вавилону и не снилось. Вокруг принцессы моментально собралась невероятная толпа из слуг и фрейлин. И среди них, конечно же, была первая фрейлина принцессы, коя так любила её. Она громче всех причитала, требуя немедленно позвать лекаря.

– Расступитесь!… дайте ей свободно дышать!… не толпитесь!… лекаря!… скорее приведите лекаря!… – восклицала она, одновременно обдувая принцессу веером, стараясь нагнать побольше свежего воздуха. В тот же миг послали за придворным лекарем.

Разумеется, тут же прибежали король с королевой. Они как всегда в это время играли в бридж в соседнем зале, но весть о том, что принцесса, украшая ёлку, упала в обморок, привела их в смятение и они немедленно примчались.