– Саш, а рубль ты сможешь нарисовать? – зачарованно спрашиваю я.

– Да всего один раз и нарисовал… Соседу был должен рубль… А мне лень было выходить из дома, разменивать… Пришлось нарисовать.

– А он заметил?

– Да он даже не посмотрел на него, в карман положил… Но потом я признался, что пошутил.

Так что он может нарисовать вам что угодно, и тут же в этом признается. Говорят, Александр даже портреты однокурсников рисует; но я видела лишь один – его друга Дзе, ничего особенного, фотография и фотография; только синей шариковой ручкой на одинарном листочке в клеточку.

Бывают такие маленькие аудитории, на две учебные группы. На кафедре звероводства, например, такая аудитория; мы в ней теряемся, как в лесу. Для биофака, для товарофака предназначенные. И вот однажды волею учебной части лекция по физиологии была назначена в такой маленькой аудитории, которую и нашли-то для нас с большим опозданием.

Мы никогда ещё не видели Мещерякову во гневе! Время лекции идёт, а этот зоофак никак не может рассесться! Стулья носят откуда-то! Я не помню, что я сказала, шепоточком, разумеется, кому-то; я была уже вполне готова слушать лекцию, аккуратно записала заголовок: Маммогенез. Никакого маммогенеза ни у кого потом я не могла найти, а мне очень нужно было. В книге было написано мало и немного не так. Наташа сидела далеко, неудобно, тесно, и совсем не писала лекцию.

Так что зря Мещерякова велела мне выйти.

Очень жаль, что я не видела, конечно, что она смотрит в тот миг именно на меня, и всё огорчение от неорганизованной лекции выражается в том, что преподаватель велит мне удалиться. Это звучит в высшей степени несправедливо, но я быстро выхожу. Пустые коридоры главного корпуса мало меня радуют; я теперь иду, куда мы вечно не успеваем: в буфет, в столовую, в книжный магазин.

От нечего делать я вспоминаю, как на первом курсе Пылёв однажды велел выйти с лекции Нине Баглай: она смеялась очень громко и никак не могла остановиться. Я почему-то прекрасно помню, где она сидела во второй аудитории: с левой стороны, очень близко, во втором, или даже в первом ряду. Староста курса стал отчитывать Нину за это на общем собрании курса, он был строг, сердит и недоволен, но в конце отчитывания совершенно неожиданно улыбнулся.

Я не иду лишь в читальный зал, я что-то совсем забыла туда дорожку. На переменке решаю проникнуть контрабандой на запретную для меня лекцию, на второй час; хоть пол-лекции запишу. Словно угадав мои намерения, в коридор выходит Алексей Исаев и говорит совсем не обидно, а сочувственно. Но безапелляционно, веско:

– Танюша, иди обедать.

Теперь уж я иду в общагу.

Гомеостаз. На биохимии – химические реакции этого жизненно важного механизма поддержания постоянства внутренней среды организма. Каким образом нейтрализуются лишние кислоты, какие при этом происходят химические реакции. Лишних, ненужных щелочей в организме тоже не должно быть, щёлочи связываются, нейтральные соли постоянно выводятся из организма с мочой. Факторами устойчивости организма, таким образом, являются органические кислоты и щёлочи, в их оптимальном соотношении. В каком случае может произойти сбой в механизме поддержания гомеостаза? При постоянном преобладании кислот или щелочей в организме, а также при резком значительном превышении их оптимального уровня.

– Поэтому – не увлекайтесь – пожалуйста – беляшами – а то – я это знаю – вы очень любите их! – Инна Фёдоровна несколько раз обводит указкой на доске во второй аудитории формулу соли, выводимой из организма с целью поддержания гомеостаза.

Ометова гневно стучит указкой по центру воображаемого эллипса и отпускает нас с лекции на полминуты раньше. Аудитория мигом пустеет. Преподаватель не спешит, уходит последней, вежливо пропуская нас. Она никогда не берёт с собой ничего на лекцию.