Прошло еще немного времени, чавканье прекратилось. Салана продолжала стоять посреди перрона на коленях. Рядом с ней покачивалась из стороны в сторону опустошенная колба. Машимона уже не было.

Он снова оставил ей жизнь. Голова трещала с такой силой, что Салана пропустила два состава. В мозгу загорелась тройка. Три, три, три курицы, три чашки. Это значит, что девчонка будет в третьем поезде, третьем вагоне.

***

Карина привычно расположилась в предпоследнем ряду, возле окна. Здесь можно было спокойно подремать. Она вытянула ноги вперед, натянула капюшон на голову, прикрыла глаза.

Салана вычислила ее сразу. Кинула мысленно веревку к тому месту, где сидела ее жертва, и стала подбираться к ней шаг за шагом. Она не отводила взгляда до того момента, пока не приблизилась почти вплотную. Старуха изучала Карину, наклоняла голову то в одну сторону, то в другую. Во рту появился вкус тающего зефира. Да, она не ошиблась, это именно то, что нужно. Неиспачканная душа. Ее силы ей хватит на несколько месяцев существования. «Вот это удача!» – улыбнулась Салана, глядя на спящую Карину.

Вагон качнуло в сторону, Салана не удержалась на ногах и упала на место рядом. Карина проснулась и даже успела немного испугаться, увидев перед собой лицо старухи с бельмом. Салана быстро накрыла костлявой кистью руку Карины.

Поезд въехал в тоннель, замедлил свой ход. В полупустом вагоне никто и не заметил, что стало мигать освещение, каждый был занят своим делом. Беспардонная парочка целовалась и наглаживала друг друга. Банковский клерк в сером костюме уставился в экран телефона. Толстуха со спящим на пышной груди ребенком без умолку что-то доказывала сутулому мужу.

Салана сняла свою руку. Дышать было легче, перестало болеть левое колено. В голове крутился какой-то рецепт на латыни, возник образ жирного Хуана. Значит, девка уже в ней. Салана улыбнулась. На том месте, где только что сидела Карина лежала фигурка из папье-маше.

Ведьма аккуратно подняла новое приобретение и с восхищением стала рассматривать. Куколка была изящным скелетом в медицинской форме. Лицо обтянуто тонкой светлой кожей, глазницы обведены черной краской. На шее висит крохотный фонендоскоп, а через правую руку перекинут саквояж.

Осталось только закрепить на изящном черепе белый чепчик с красным крестом.

– Вот так будет красиво! – довольно проговорила Салана. – Добро пожаловать в мой мир, девочка. Эх, знать бы тебе, что таких подонков как твой Хуан любить никак нельзя. Поздно, уже для тебя все поздно. Ты ошиблась, и поэтому умерла. Не возражай, ты сама виновата: прилипла к нему, как жвачка к брюкам. «Люблю, обожаю, единственный!» Открою тебе тайну: его уже тошнило от тебя, а ты все тянула и тянула. И что в результате? Он с радостью продал тебя ради проститутки. Глупая, глупая овечка, – продолжала ведьма свои увещевания. – Хочешь жить в новом доме? Вижу, что хочешь. А может, это и к лучшему. Вот купят тебя богатые люди, привезут в дом с большими комнатами. Будешь стоять на полочке, такая красивая, вот там тебя и будут любить. Ты же хотела быть каменной истуканшей, и что бы все тебя любили. Тебе и гипсовая подойдет. Целый мир не обещаю, а семейку подберу. Мои куколки всем нравятся и поэтому стоите вы недешево. Завтра отвезу тебя в магазин. Думаю, что тебя купят сразу. Медсестры всем нравятся! – хихикала Салана, заворачивая фигурку в грязный платок.

***

Наутро Салана уже стояла перед дверьми еще не открывшегося магазина, в центре Мехико. Она прилипла к витрине лбом и с интересом рассматривала выставленный товар. Ее заметила молоденькая продавщица, поспешила открыть дверь. Девчонка ее боялась. Хозяина еще не было, а оставаться наедине со старой цыганкой вовсе не хотелось. Ведь про эту старуху в округе ходят нехорошие слухи. Салана прочла ее мысли и снисходительно улыбнулась.