– Но при чем здесь муж? Соня, как же? Я так хочу вам сделать приятно! – окончательно разволновался Фрол Прокофьевич, нервно ёрзая на кровати.

«Боже, как она скрипит! – подумала я. – Матрасы совсем разболтались.»

– Ну что мне, на колени что ли стать? – в отчаянии вопросил Фрол Прокофьевич и пригрозил: – Сейчас стану, если вы не согласитесь.

– Согласна, – ответила я и с визгом бросилась его целовать.

Он на кровати, конечно, сидел, но когда я на него прыгнула, он упал, и мы оба, ужасно скрипя, покатились – кровать широкая, слава богу было куда. И в это время распахнулась дверь, и на пороге вырос мой Евгений. Я испугалась, вскочила, одёргивая юбку и готовясь буквально ко всему. Фрол Прокофьевич тоже изрядно струхнул и с бормотанием «простите, простите» начал поправлять покрывало. Однако, произошло чудо: мой Евгений, смущаясь не меньше нашего, пролепетал «извините» и закрыл дверь спальни с другой стороны.

«Он меня не узнал!» – обрадовалась я.

Словно в подтверждение моих слов, Евгений сквозь едва приоткрытую дверь заглянул в спальню опять и спросил:

– Простите, а Соня где?

– Да вот же я! – с дуру завопила я.

Евгений тут же вошёл.

– Фрол Прокофьевич подарил мне вот эту шляпу, – принялась оправдываться я, не подозревая, что все выглядит ещё более двусмысленно, чем мне представлялось, – надо же было его поблагодарить, вот я и бросилась…

– Все ясно, – мрачнея сказал Евгений и, хлопнув дверью, вышел.

– Надеюсь, он не подумал ничего такого? – озабоченно спросил Фрол Прокофьевич, делая игривое движение рукой.

– Я тоже надеюсь, – ответила я и случайно глянула на себя в зеркало.

Впрочем, «случайно» здесь не подходит. Мой взгляд притягивало туда, словно магнитом. Я глянула и горе, как рукой сняло.

– Как меняет человека одежда, – восхитилась я. – Только что была жуткая образина, сверзнувшаяся с третьего этажа, и вот уже вам красавица с обложки журнала. Просто блеск!

– Только скажите мне после этого, что не пойдёте на мой день рождения, – шутливо пригрозил Фрол Прокофьевич.

Я посмотрела на него с тем подозрением, которое должно бы было возникнуть ещё тогда, когда он попросил меня снять халат.

– А что это вы так суетитесь? – спросила я. – Притащили, вон, шляпу, наряжаете меня…

Фрол Прокофьевич мгновенно посерьёзнел и заявил:

– Вы должны спасти мне жизнь!

– Жизнь? – изумилась я. – За шляпу?

– Соня, я всего лишь прошу вас решиться стать моей женой! – на одном дыхании выпалил Фрол Прокофьевич и нервно хихикнул. – Спасайте меня!

«Сон в руку! – подумала я. – Но как же Евгений? Я уже дала ему такие надежды!»

– Женой? – усмехнулась я. – Если память мне не изменяет, таким образом вас спасали уже пять человек, начиная с моей Тамарки.

– Да, но вас я прошу понарошку. Вам придётся всего лишь притвориться, что вы стали моей женой. Понимаете? Не по-настоящему.

– Это обидно! – возмутилась я. – Чем я хуже Тамарки или этой, вашей второй… Господи, как же её?

– Зинаиды, – вежливо подсказал Фрол Прокофьевич.

– Вот именно, Зинаиды! Зинки-пензючки! Чем я хуже? У неё на голове три волосины и те пожеванные! Лысая! Лысая!

– Ну что вы, Сонечка, – с укором произнёс Фрол Прокофьевич. – У Зиночки роскошная шевелюра, а лысый – это её парик. Она не любит тратить время на причёску.

– Ха! Хуже этого парика нет на свете причёски! Ха! Она не любит тратить время на причёску! Что я слышу? Можно подумать, она это, высвобожденное с помощью лысого парика время расходует с большой пользой! Тратит его на тараканов!

– Но она же энтомолог, – с благоговением напомнил Фрол Прокофьевич.

Я подбоченилась:

– Ха! Энтомолог! Разводит тараканов! У меня тоже есть такой энтомолог, за стенкой живёт и регулярно снабжает меня тараканами. Старая дева, могу познакомить. Кстати, на ней вы не хотите жениться?