Представитель от нижегородской администрации Евгений Витольдович Тараканов (он всё же объявился на фестивале) сетовал на то, что «у журналистов есть одно важное преимущество – со стороны дать самую нелицеприятную характеристику работе других людей, и в то же время сами журналисты часто находятся вне критики, ставя себя над ситуацией». При этом он отчего-то постоянно смотрел на свою смазливую «помощницу», которая всем своим томным видом показывала, что хочет обратно в постель.

Евгению Витольдовичу вторил и чиновник из Орла: «Все мы сегодня видим, что есть пресса объективная, а есть жёлтая. СМИ должны тщательнее проверять информацию, прежде чем её выдавать, чтобы в погоне за жареным не вводить в заблуждение общественность».

В зале было кому обидеться на эти слова: сидевшие рядом со мной орловские журналисты тут же припомнили пресс-конференцию в ТАСС своего губернатора Вадима Потомского по поводу установки в Орле памятника Ивану Грозному. Тогда высокопоставленный российский чиновник двадцать первого века Потомский отправил персонажа отечественной истории шестнадцатого века – царя Ивана Четвёртого из Москвы в Петербург, дословно озвучив следующее: «Иван Грозный однажды произнёс фразу: “Я виновен в смерти своего сына, потому что вовремя не отдал его лекарям“. Он сказал это, когда они ехали по дороге из Москвы в Петербург. Это есть исторический факт, но об этом не рассказывают».

Так как детей ещё в школе учат, что Иван Грозный умер задолго до основания Петербурга, то орловские журналисты тут же задались вопросом: каким образом человек, не обладающий во всей полноте даже базовыми школьными знаниями, может руководить целым регионом? Да ещё и обвинять прессу в публикации непроверенной информации, когда сам вводит общественность в заблуждение грубым искажением отечественной истории?

Я решил поддержать коллег и, чтобы вывести дискуссию на более широкие горизонты, предложил собравшимся поговорить об общем интеллектуальном уровне нынешних чиновников. Для этого рассказал историю о ныне покойном нижегородском губернаторе Иване Склярове.

Как-то в присутствии прессы он принимал у себя в кабинете побратимскую делегацию из Ломбардии, в состав которой входил и худрук театра Ла Скала Массимо Боджанкино. Приближалась очередная годовщина Александра Сергеевича Пушкина, и итальянцы в рамках культурного сотрудничества предложили поставить у себя в Милане с участием артистов нижегородского театра оперу Даргомыжского «Каменный гость» из пушкинского цикла «Маленькие трагедии».

«Идея хорошая, – одобрил Скляров. – Но только в этой опере все ходят в камзолах и латах, как лыцари. А это же – Пушкин! Нужно, чтобы артисты были в русских рубахах и сарафанах». Итальянский худрук сначала подумал, что его разыгрывают и, вопросительно глядя на сидевшего рядом переводчика, промолвил: «Но там же действие происходит в Испании, там Дон Жуан, Донна Анна, Командор. И – русские костюмы?» – «Да. Пушкин же русский поэт, значит и костюмы должны быть русскими», – настаивал Иван Петрович. Массимо Боджанкино, решив, что ему что-то неправильно перевели, либо нижегородский губернатор не читал «Каменного гостя» Пушкина, вышел из кабинета озадаченным. Впрочем, гений Александра Сергеевича для постановщиков всё же возобладал над мнением Ивана Петровича, и в итоге Дон Жуан с Командором не поменяли на сцене в Италии шпаг на топоры.

И раз уж на панельной дискуссии возникла тема формулы доверия к власти, то в своём выступлении я припомнил и нашумевшую в своё время в Нижегородской области историю с мэром Дальнего Константинова. Как-то, напившись пьяным в честь очередного праздника, он не дошёл до рабочего места и справил малую нужду на клумбу перед родной мэрией. А местные папарацци не спали. В другой раз он сделал то же самое, но уже возле почты. А когда его застукали за этим делом и в третий раз, то сначала оппозиционная пресса, а затем уже и все жители городка стали звать его не иначе как «наш