– Почему вы так решили? – спросил Гуров.

– У нас во дворе не так уж много места для размещения автомобилей. Их владельцы договорились между собой и распределили, где и чье место стоянки. Правда, если соседи уже запарковали машины впереди и сзади, заехать и поставить свою, а потом выехать – задача не из легких. А поскольку Зеленский не стал мучиться, а оставил машину на въезде, значит, он собрался еще куда-то отправиться, – пояснила Гурову женщина. – Я, надеюсь, права?

– Абсолютно правы, – усмехнулся Лев Иванович, который испытывал точно такие же проблемы с парковкой.

– Он поставил машину и вошел в подъезд. Минул примерно час или чуть больше… – женщина задумалась. – Да не примерно, а совершенно точно. Без пяти минут семь он вновь появился во дворе.

– Вы так хорошо запомнили время? – удивился Гуров.

– Я всегда в этот час жду Машу. Она работает до шести, потом едет на метро, заходит в гастроном на углу и около семи или в начале восьмого возвращается домой. Так вот вчера, как раз когда Маша вошла во двор, Тимофей Олегович подошел к своей машине. И я именно в это время взглянула на часы, – Надежда Сергеевна подняла глаза на настенные ходики в роскошном палисандровом корпусе. – Вот на эти.

– Вы ничего не перепутали? – осторожно спросил Гуров. – Вчера была суббота. Ваша дочь работает по субботам?

– Увы, трудится и по субботам. Ее институт успешно почил в бозе где-то в девяносто седьмом году, и сейчас она вынуждена заниматься торговлей. Кандидат физических наук, без пяти минут доктор, самым банальным образом торгует на рынке китайским ширпотребом, – сообщила Гурову Надежда Сергеевна. – А Николай Ильич стезю главного инженера проекта поменял на более хлебное место механика станции технического обслуживания автомобилей. И, говорят, его весьма ценят и в этом качестве.

– Николай Ильич – это кто? – осторожно осведомился Гуров.

– Муж Машеньки, мой зять. Они сегодня с Олечкой и Женей отправились на дачу. Готовят ее к зиме – укрывают деревья, кусты. Вот только погода подкачала.

Кто такие Олечка и Женя, Лев Иванович уточнять не стал. Лишь предположил, что это дети Машеньки и, соответственно, внуки Надежды Сергеевны.

– Надежда Сергеевна, а вы видели, как Зеленский садился в машину? – спросил Гуров.

– Да, видела, – коротко ответила старушка, вызвав у Гурова внутренний трепет. Он, будто легавая, почуявшая дичь, сделал стойку. Надежда Сергеевна продолжила: – И скажу сразу, что Зеленский у машины был не один. Когда Тимофей Олегович открыл дверцу машины, от первого подъезда к нему быстрым шагом подошел мужчина.

– Они с ним здоровались, говорили, может, дрались? – нетерпеливо задал наводящие вопросы Гуров.

– Подождите, – старушка приложила кончики пальцев к вискам и опять прикрыла глаза. Гуров молчал, боясь помешать ей воспроизвести в памяти картину произошедшего. – Мне показалось немного странным, но я вчера не придала этому значения. Тот мужчина приблизился к Зеленскому со спины вплотную, почти прижался к нему. А Олег Тимофеевич застыл, не оборачиваясь, как-то нарочито странно, словно тот человек говорил что-то очень важное, а Зеленский завороженно слушал его. Примерно секунд десять они были в зоне моего внимания, пока я не отвлеклась. И все это время они так и стояли: незнакомец за спиной Зеленского, так и не повернувшего к нему головы. И это напряжение в застывших позах… Да, именно напряжение – я только сейчас это поняла. Может быть, то, что я вам рассказала – излишне экзальтированное восприятие увиденного, спровоцированное вашим посещением, однако мне кажется, что так все и происходило, – словно извиняясь, сказала Надежда Сергеевна.