e) В-пятых, мудрый обладает наивысшим знанием в смысле «управления». Ни одной из разновидностей знания это свойство не принадлежит с большим правом, нежели философии. Мы уже видели, что для Аристотеля все прочие виды знания были частичными и вторичными. Вероятно, выражение «вторые философии» было введено его учениками, комментаторами и схолиастами. Тем не менее, как бы ни обстояло дело в этом вопросе, не подлежит сомнению, что, с точки зрения Аристотеля, именно первая философия просвещает все прочие философии и дает им наиболее глубокое обоснование. Именно она обладает знанием начал и высших причин мира, начал сущести как таковой, идет ли речь о физике, этике или политике. Первая философия, будучи первой, есть в наивысшей степени управляющее знание.

f) Наконец, в-шестых – и прежде всего, – мудрость есть знание, которого ищут ради него самого. Она есть наивысшая форма того праксиса, каковым является теория. Поэтому, согласно энергичной формулировке Аристотеля, всякое знание и всякая наука полезнее философии, но лучше – нет ни одной. Это, быть может, превосходнейшая дефиниция того, что Аристотель понимал под первой философией, под «первостью» философского знания.

В итоге, будучи аподиктической наукой о сущем как таковом, философия оказывается не только наивысшей из наук, не только софией, мудростью, но и наивысшей мудростью.

Коль скоро это так, первая философия представляет собой высшее знание, которое довлеет себе не только в качестве науки, но и в качестве Мудрости. Аристотелю придется сказать нам, в чем заключается та самодостаточность, которую философия сообщает самому мудрецу, философу. Другими словами, Аристотелю придется ответить на вопрос об образе бытия, модусе бытия, который присущ философу: на вопрос о том, что такое философия как вид деятельности. Таков третий из трех больших вопросов, которые мы намеревались прояснить.

Философия для Аристотеля, как мы видели, есть наивысший способ созерцания, θεωρία. Так вот, всякая теория, всякое созерцание, θεωρεῖν, представляет собой человеческую деятельность. Речь идет не о том, что человеком спорадически и нерегулярно выполняются некоторые созерцательные акты, а о том, что созерцание – это непрерывная деятельность, по отношению к которой изолированные акты суть не более чем фрагменты. Поэтому философия, эта высшая форма созерцания, представляет собой деятельность, а не ряд разрозненных действий. Соответственно, вопрос формулируется следующим образом: в чем состоит тот вид деятельности, который Аристотель называет философией, в смысле первой философии?

Чтобы ответить, Аристотель должен сказать нам более конкретно, что это такое – то, что мы весьма расплывчато назвали деятельностью. Деятельность есть нечто такое, что в качестве деятельности имеет единственной целью саму себя. Это праксис в чистом виде, не пойесис. Как таковая, деятельность состоит в том, чтобы «пребывать» в деятельности; она – ничто, если нет пребывания в деятельности. Это пребывание в деятельности Аристотель назвал ἐνέργεια, осуществленностью. Человеку свойственно многообразие видов деятельности, а также многообразие разных жизненных моментов, которыми, соответственно, создаются события (как бы их ни называть). Единство, образованное их последовательностью, составляет то, что грек называл жизнью, биосом (βίος). Биос включает в себя последовательность всех человеческих действий, от природных до нравственных. В широком смысле греки говорили о биосе также применительно к животным, но в узком смысле биос свойствен только человеку. Действительно, греческая литература изобилует βίοι, жизнеописаниями, великих людей. Стало быть, биос – это единство жизненной активности человека: энергия, актуальность живого человеческого существа в его деятельности. В таком понимании биос существует в разных видах. В самом деле, биос в его греческом понимании – это, несомненно, какая-то единая деятельность; но определяется она неким фундаментальным видом деятельности, то есть этосом, который лежит в ее основании. В зависимости от характера этих видов деятельности, или этосов, мы получаем разные βίοι, жизни. Аристотель много рассуждает о жизни земледельца, жизни воина, жизни политика, и т. д. Так как философия, с точки зрения Аристотеля, – не спорадическое занятие человека, а вид деятельности, оказывается, что, в конечном счете, философствование составляет образ жизни, биос. Поэтому проблема философии как вида человеческой деятельности есть не что иное, как проблема биоса, образа жизни человека, посвятившего себя философии; проблема того вида ἐνέργεια, каковым являет себя философия в акте человеческой деятельности.